Введение. Регион долин Шу-Иле – «страна Аргу» раннего средневековья. Сведения об этом зафиксированы в тюрко-манихейской «Священной книге двух основ». Отдельные страницы этой книги были обнаружены экспедицией А. фон Лекока в 1907 г. в селении Караходжо (Турфанский оазис). Книга была написана в Аргу-Таласе для того, «чтобы пробудить веру в стране десяти стрел» (Кляшторный, 1964: 131). Страну Аргу-Талас тогда населяли тюргеши, делившиеся на десять родов. Эти сведения получили весьма распространенное признание среди исследователей манихейства. Естественно, что источником пользовались для обоснования распространения манихейства, эту тематику успешно продвигал Ю.А. Зуев и продолжает К.У. Торланбаева.  однако, период VII–IX вв. явился расцветом нескольких религий в регионе, в том числе буддизма и несторианства.

Узкая полоса с благодатными природными условиями оазиса проходит между горами Алатау и песками пустынь – «кумов». С востока на запад с древности, под горными прилавками Алатау от Алаколя до Сырдарьи проходил отрезок трансконтинентального пути. На местах пересечения важными трассами водных источников устраивался городок, поселение или караван-сарай. В раннем средневековье он оформился в оживленный караванный торговый и коммуникационный путь, символично и весьма образно названный «Великим Шелковым путем». Торговый путь расцвёл в карлукское время: была обеспечена сохранность путешественников, их грузов, а также и идей, которые они исповедовали. Происходило быстрое развитие всего региона, расположившегося между Мавераннахром и Восточным Туркестаном.

В центре Евразии, сталкивались путешественники из самых удаленных уголков Востока и Запада. Распространение буддизма из Индии в определенный момент дошло и до Восточного Туркестана. О верхней границе бытования буддизма в Восточном Туркестане приходится гадать. Одно из обоснованных предположений было высказано Л.Ю. Тугушевой о, том, что буддизм процветал в Восточном Туркестане вплоть до начала XV в. (Хуастванифт, 2008: 82). Тем самым, история распространения буддизма насчитывает более двух с половиной тысячелетий. Изучаемые нами страницы истории этой религии являются крайне актуальными в общей истории буддизма, а значит общей культурной истории региона.

Имеются сведения о проникновении буддизма в Китай еще на рубеже эр, однако, они сомнительны в отношении массового обращения местного населения в буддизм, однако, он значительно укрепляется уже в первые века н.э. Известно, что буддизм на Тибет массово проникает в VII в. из Хотана. По поводу того, как попал буддизм в Хотан Б.А. Литвинский описал наиболее «торный» путь: «Из Средней Азии – гигантского ретранслятора буддизма – учение Будды, а вместе с ним идеи и произведения индийских и среднеазиатских учёных, художников, мастеров распространились дальше на Восток, обогащая материальную и духовную культуру народов Центральной Азии, Китая, Кореи и Японии. Именно поэтому среднеазиатский эпизод истории буддизма и связанной с ним местной культуры, столь ярко и многогранно воплощенной в Аджина-Тепа (VI–VII вв.), – важная глава истории культуры Востока» (Литвинский, Зеймаль, 1971: 137). Детально путь проникновения буддизма из Памира в Восточное Притяньшанье и Северный Тибет пока не отслежен, но очевидно, что паломники и проповедники – буддисты могли пройти и по узким горным тропам, срезая пути торговых караванов. Маршрут мог совпадать с путем Сюань Цзаня в VII в. (629–645 гг.), подробно описанному путешественником и проанализированный исследователями (Зуев, 1960).  Этот китайский монах был одним из четырёх великих переводчиков буддийского учения на китайский. Он дал описания городов Суяба и Далосы в значительном по источниковедческой ценности сочинению, в переводе: «Записки о Западном крае [выполненные] при Великой Тан» (Сюань-цзан, 2012: 40-41). Вместе с тем, был переводчиком и основателем философской школы, именно, желание разобраться в деталях философии индийского буддизма и подвигло его к паломничеству, в результате оставившие столь важные сведения о долинах Шу, Таласа, Арыси и их раннесредневековом населении, обычаях.

Данная публикация, в том числе призвана дополнить обоснованное предположение В.А. Кольченко, о том, что Шуская долина была единственным регионом, где был распространен буддизм в средние века. «В тот период, вокруг нее на 300-500 км подобных центров пока не отмечено (Кольченко, 2017: 162-163). Наше уточнение заключается в сужении хронологии процессов, когда в период конца VII-X вв. Шуская долина(горная ее часть) являлась эксклюзивным оазисом буддизма, исключительно в раннем средневековье. С тем дополнением, что центры буддизма, как и, в меньшей степени христианства и манихейства находились в Восточном Туркестане до XIII–XV вв. Авторы данной статьи пока не располагают сведениями о распространении буддизма в долине Иле и Жетысу до начала распространения власти киданей. Публикуемые артефакты из Талгара относятся к верхнему культурному горизонту (с 40-х гг. XII в. когда на широких пространствах западной части Центральной Азии распространилась власть киданей, а позже и найманов: во втором десятилетии XIII в.) В тот же период буддизм и «индийские» религии были широко распространены в Шуской долине (кыргызстанской ее части) (Кольченко, 2019: 161-162). Актуальность статьи определяется осмыслением новых материалов из Шуской долины и городища Талгар, выделением этапов бытования буддизма в Юго-Восточном Казахстане.

Третий этап распространения буддизма в Юго-Восточном Казахстане связан с монгольскими племенами, притом это самый длительный период: XIII-XIX вв. Ученые насчитывают несколько волн распространения буддизма у монголов. Первая из которых растянулась на несколько веков, задолго до Чингисхана. Буддизм исповедовала часть монголов улуса Джучи в конце XIII – начале XIV в. (Дремов, Усманова, Панюшкина, Монгольские…). Раскопки погребений были проведены в 2011 г. Э.Р. Усмановой, позволим привести тезис: «В буддизме погребальные обряды менее ограничены канонами, чем в других религиях. Основное значение придаётся не столько самим погребениям, сколько сопровождающему похороны ритуалу. Поэтому у буддистов отмечались фактически все возможные виды погребальных обрядов: кремация, мумификация, погребения в воде, на деревьях, на поверхности земли, на настилах на столбовых конструкциях с последующим перезахоронением и в могилах» (Дремов, Усманова, Панюшкина, Монгольские…). Существование буддийского храма на Каялыке во второй половине XII–XIII вв. может быть обоснована близостью к Восточному Туркестану, наличием общины торговцев, ремесленников, относящихся к буддийской общине. Может быть связана с улусом Чагатая, наличием прихожан, входивших в общину храма. Публикуемые артефакты относятся к первым двум этапам бытования буддизма на территории региона. В статье используются в большинстве новые материалы по истории буддизма.

Материалы и методы исследования. Основой для исторических реконструкций по истории буддизма региона Юго-Восточного Казахстана, выделению этапов послужили артефакты из Шуской долины карлукского периода (VIII–X вв.), а также артефакты из городища Талгар киданьского и, возможно, найманского периода. Эта немногочисленная фактическая основа послужила фундаментом для выдвинутых заключений и предположений. Эти материалы вкупе с артефактами и сооружениями относящиеся к буддизму из сопредельных регионов, в том числе из соседних регионов Казахстана позволяют уверенно реконструировать исторические этапы средневекового буддизма региона.

Принцип объективности в гуманитарных науках сохраняет свою методологическую востребованность. В процессе перехода к современной науке менялся не только тип научной рациональности, методологический арсенал науки, но и происходило расширение масштабов исследуемых объектов. От малых систем (с относительно небольшим количеством элементов и жестко детерминированными связями) наука переходила к освоению сложных саморегулирующихся систем, а затем и к исторически развивающимся системам. Основоположник «понимающей социологии» М. Вебер считал обязательным условием социологии как науки исключение из ее содержания предвзятости, субъективных пристрастий. При этом все результаты должны подлежать проверке, то есть, быть верифицированы. Определяющую роль в научном открытии играют методы и приемы, которые в противоположность алгоритмическим методам называются эвристическими, так как они помогают открывать новое в науке. К таким методам относят индукцию, абдукцию (ретродукцию), аналогию. Эвристический характер индукции состоит в том, что она помогает делать обобщения, перенося знание, полученное на основе исследования некоторой части явлений, на весь класс в целом. Абдукция способствует выбору из конкурирующих гипотез той, которая имеет больше перспектив для превращения в теорию.

Анализ. Буддизм Шуской долины VIII–X вв. Как известно, Шуская долина, прежде всего ее горная часть, являлась оазисом буддизма в раннем средневековье. В тот период, вокруг нее на 300-500 км подобных центров пока не отмечено (Кольченко, 2017: 162-163). Одним из мест находок буддийского артефакта, уже в казахстанской части долины является городище Актобе Степнинское. Случайная находка мелкой буддийской пластики - нательной подвески на городище Актобе (Степнинское) была произведена в 2018 г. местным жителем и была передана археологу Е.Ш. Акымбеку, одному из авторов публикации.

Бронзовая подвеска (рис. 1, фото 1), отлита из желтого цветного металла, в цельной форме, поверхность в значительной степени корродирована. Размеры: 3,2х2,1 см, толщина 0,4 см (ширина – по изображению нимба – наиболее широкой части подвески). Скульптурное изображение мелкой пластики представляет собой изображение мужского лица, монголоидного типа; его общий округлый контур мягко моделирован, тонко проработаны нос и брови, глаза слегка наклонены вниз внутренними углами, достаточно высоко подняты брови, плавно спасающиеся в переносице. На голове – убор в виде лобной повязки или небольшого аккуратного тюрбана. Круглый нимб – расположен по центру головы, за ней (фактически ниже головного убора - «свет исходит от божества»). Отверстие для крепления, расположено в верхней, узкой, возвышающейся части головного убора.  Головные уборы, крайне редко изображались в типичной буддийской иконографии. Туловище и руки даны схематически, фактически они окончены ¾ окружностей. На прямые связи рельефного персонажа с буддийскими изображениями и практикой глубокой медитации указывают почти прикрытые глаза. Подвеска уже публиковалась в рамках раннесредневековых памятников городской культуры Шуской долины (Акымбек, Железняков, 2021). Можно уверенно предположить влияние искусства танского Китая на образ «Будды в медитации».

Рис. 1 – Бронзовая буддийская подвеска, VIII – X вв.

Случайная находка на городище Актобе (Казахстан).

Непрямых аналогий для данной подвески можно найти массу: в виде скульптурок, в кыргызстанской части долины (Кольченко, 2019). Вместе с тем, имеется и более непосредственная аналогия, происходящая из городища Кысмыши (казахстанская часть Шуской долины, городище соседнее с Красной Речкой). Изображение выразительной «личины» на бронзовом медальоне автор первой публикации Т.Н. Сенигова отнесла к буддийскому культу (рис. 2) (Сенигова, 1970: 284). На подвеске содержится рельефное изображение мужской головы (лица) в фас, с широко раскрытыми (выпученными) глазами, раскрытым ртом, оголившим все зубы, со вставленными в уголки рта предметами, чтобы рот не закрылся, наморщенным лбом, раздутыми ноздрями: устрашающее выражение маски-личины. Несмотря на более, чем полувековой срок, прошедший с момента публикации, эта «личина» остается малоизвестной. Многочисленные исследования по культуре (буддизма) Казахстана, опубликованные в последние годы практически не упоминают его. Кулон, медальон из бронзы был найден случайно на городище Кысмычи/Кысмыши (город Якалыг) в 60-е гг. прошлого века, замечен и опубликован Т.Н. Сениговой. Возможно, что подвеска изготовлена местным бронзолитейщиком. Это изображение может быть отнесено к «антропоморфизированному» образу «таоте» - «алчный зверь»: со сведенными бровями, выпученными глазами и разверстой оскаленной пастью (Ермоленко, 2006: 85). Относительно малоисследованная казахстанская часть Шуской долины приносит определенные результаты по реконструкциям истории буддизма VIII-X вв. Оба образа не просто антропоморфны; на одном из них изображен Будда, на другой – страшный мифологический персонаж. Изображение личины из Кысмыши тяготеют к танской стилистике изображений.

Рис. 2 – Прорисовка медальона с «буддийским» изображением. Случайная находка на городище Кысмычи (Казахстан), по: Сенигова 1970: 278, рис. 1,3.

Буддизм Илейской долины (XII – начало XIII вв.: киданьский и найманский периоды). Данные по буддийским артефактам из Талгара были опубликованы (Мухтарова, Железняков, 2021). Все три артефакта были найдены в ходе проведения раскопок отрядом Талгарской археологической экспедиции (ТАЭ) - 64 под руководством И.И. Копылова в раскопе № 7. Исследованные структуры были идентифицированы как жилище - мастерская ремесленника («дом ювелира»), который либо их произвел, либо взял для образца или ремонта (анализов, либо не проводилось, либо они не сохранились). И.И. Копылов отмечает в своих записях, что несмотря на стерильный «разрыв» между двумя культурными слоями, отмечаемый в начале второй половины XI в. и продлившийся до рубежа 80-90-х гг. того же столетия, практически все, вскрытые им помещения и хозяйственные площади сохраняют свое предназначение, то есть и на нижнем горизонте, было строение, относящееся к «дому ювелира». Артефакты были найдены на полу верхнего строительного горизонта «дома ювелира» (Копылов, 1978: 23).

Среди трех находок, публикуемых в данной работе, одна хорошо известна по своим опубликованным фото (рис. 3) (и краткому описанию в трудах К.М. Байпакова) (Байпаков, Ерофеева, 2019: 25, рис. 16) –  по материалу, логично было бы связывать с Индией или Тибетом, культурные и материальные связи с которыми поддерживалась через перевалы Каракорум в раннеисламский период (короткий отрезок), буддийские паломники чувствовали себя «хозяевами горных перевалов»).  Высота скульптурки - 7 см. Фигурка сильно повреждена, у нее отбита голова, руки. За спиной Будды (вырезаны, судя по фото, из монолитного куска кости) стоят две фигуры, видимо, барабанщика и человека, держащего древко (Байпаков, Ерофеева, 2019: 25). Согласно архиву И.И. Копылова, той его части, которая попала в ГИКЗМ «Иссык» в конце 2010-х гг. (в 2010-е гг., более, чем через 20 лет после смерти в 1993 г.) в значительно уже разрозненном виде, главным образом без иллюстраций, фото и таблиц, при отсутствии многих страниц, отдельных листков: надписи на обратной стороне фото этой скульптурки указано: раскоп 7 - «дом ювелира», раскопки производились в 1964 г. И.И. Копыловым. Судя по интерпретации глубины раскопа – 3 ярус, слой относился к верхнему стратиграфическому уровню, заполнению уже непосредственно над полом. Надо сказать, что все публикуемые здесь находки были сделаны в одном и том же месте раскопа № 7, исследовавшем «дом ювелира». Как известно, в XIII в. имело место некоторое возрождение буддизма и в Средней Азии. Буддийская кумирня была раскопана на городище Мерв в 60 м к югу от стены Султан-калы. Она состоит из двух помещений. Стены из сырцового кирпича достигают в толщину 1,5 м. Размеры ее 11×11 м, главный вход обращен на север (Пугаченкова, 1958: 351-358). Хотя чаще отмечается южная ориентировка выхода.

Рис. 3 – Фигурка Будды, из кости. С тыльной стороны вырезаны две человеческие фигуры: барабанщика и с древком. «Дом ювелира», городище Талгар, раскопки И.И. Копылова. Вторая половина XIIв. – начало XIII в.

(По: Байпаков, Ерофеева, 2019: с. 24, рис. 16).

Рядом с буддийской скульптуркой из кости была найдена подвеска нательная (на лицевой поверхности рельефно изображён «луноподобный» лик, которая может быть интерпретирован также как буддийский (рис. 4). Несмотря на отсутствие масштаба на сохранившейся архивной фотографии видно, что изделие из металла имеет небольшие размеры, представляет собой практически круглое лицо «восточного облика». Подвеска был найдена в том же 1964 г. в том же квадрате и на той же глубине. Этот факт в значительной мере объясняет находку фигурки из кости в «доме ювелира». Эти вещи, должны были принадлежать одному лицу/семье, по-видимому, буддийского исповедания. Достаточно близкой аналогией нашему артефакту может быть случайная находка (нательная подвеска на городище Кысмышы/Кысмычи, опубликованная Т.Н. Сениговой и интерпретированная ей как буддийская (Сенигова, 1970: 284, рис. 1, 3). К сожалению, сохранившееся фото артефакта из Талгара не передает масштаб, можно предположить, около 3 см. На медальоне изображено человеческое лицо, практически круглое с большими (закрытыми) глазами, небольшим, прямым носом, дугообразными бровями, широкими скулами и невысоким лбом, прикрытым облегающим головным убором. К верхней части припаяно ушко – петелька. Иконография образа – весьма схематична. По черно-белой фото можно лишь предположить, что изделие из белого металла. Определенные аналогии изображениям буддийской «личины» можно найти, например, в образах, найденных при исследовании монастыря Сумбе (Акишев, Григорьев, 2004: 211-212, рис. 2, 4) («таоте» - «алчный зверь»).

Рис. 4 – Подвеска нательная, из цветного металла. «Дом ювелира», городище Талгар, раскопки И.И. Копылова. Вторая половина XII в. – начало XIII в.

Пожалуй, самая яркая находка, в хорошей сохранности и однозначно, относящаяся к буддийскому культу металлическая статуэтка божества – Будды, счастливого/смеющегося, восседающего на «лотосовом» троне (рис. 5). Хотэй (Хотей), Будай – Бог счастья, богатства, веселья и благополучия, а также –защитник детей. Жизнь максимально разнообразила «предназначения», смеющегося Будда, в том числе, исполняющего желания. Скульптурка отлита из цветного металла - типична для традиции буддизма и всегда присутствовала в изобразительной традиции буддизма.   Он был включен в китайский даосизм как божество изобилия. Божество сидит, подогнув ноги под себя, на огромном лотосе – символе буддизма. Передняя часть тела: рельефная грудь и живот – оголены и явно демонстрируют материальное довольство и внутреннее спокойствие. Видимо, именно так в те годы представлялось «земное счастье» в сочетании с «просветлением». Подобный образ Будды был широко распространен в течении всей истории буддизма. Данная буддийская скульптурка стала бы украшением любого музея, но, к сожалению, была утеряна. Ее принадлежность к материалам раскопа № 7 на городище Талгар восстанавливается по фото и упоминанию находок в этом раскопе. Данными о нынешнем местонахождении этих находок мы не располагаем, к сожалению, как и о значительном числе других находок из раскопов на городище Талгар, совершенных с 1955 по 1989 гг. экспедицией на городище Талгар, руководимой И.И. Копыловым (Копылов, 1978).

Рис. 5 Статуэтка «смеющегося» Будды, на троне из лотоса. «Дом ювелира», городище Талгар, раскопки И.И. Копылова, фото из архива. Вторая половина XII в. – начало XIII в.

Обсуждение. История изучения буддизма Шуской долины – длительная, несколько лет назад к тематике исследований подключился Е.Ш. Акымбек, совместно с Б.А. Железняковым, была опубликована новая находка, обобщены все имеющиеся данные по находкам. Однако, основная часть открытий связана (географически) с кыргызстанской частью долины. История изучения буддизма же соседней - Илийской долины значительно скромней. До недавнего времени была известны лишь одна скульптурка будды, из городища Талгар, которая часто переиздавалась, выглядела неким частным случаем. Однако, по результатам изучения архивных материалов музея-заповедника «Есик» открываются новые находки, найденные в 1964 г. И.И. Копыловым на раскопе № 7 на городище Талгар. Исследования были проведены совместно Г.Р. Мухтаровой и Б.А. Железняковым.

Результаты. Несколько малоизвестных страниц истории изучения буддизма региона Шу-Иле, смежных с Восточным Туркестаном. Исследователями выделяется несколько периодов или этапов распространения буддизма на территории Юго-Восточного Казахстана и сопредельных с ним территорий. Центром не только буддизма, но несторианства и манихейства являлись пещерные монастыри Восточного Туркестана. В историческом сочинении XVI в. Тарихи-Рашиди рассказывается, как правитель Кашгарии Мирза Абу-бекр (ум. 1514 г. – авт.)  производил раскопки старинных городов руками преступников: «были найдены многочисленные сокровища, состоявшие из драгоценных камней, золота, серебра. (В хотанской цитадели был найден клад из двух сосудов, размером в рост человека. Внутри каждого сосуда находилось по медному кувшину с золотым песком) (Головчинер, 2020: 48).

Регион Иле и Шу соседствовал с Восточным Туркестаном. Регион становится центром, прежде всего буддизма, но также христианства и манихейства. В этнокультурном плане основу ее составляли тюркские племена сначала карлуков, потом других племен, составивших Караханидский каганат. В Восточном Туркестане уже с V-VI вв. фиксируется наличие глубокого проникновения и укоренения буддизма, а чуть позже христианства и манихейства. ОраспространениибуддизмавВосточномТуркестаненапрямуюизИндиичерезкаракорумскиеперевалызналещевVII в.Сюань-цзан(Литвинский,2001:191).Окаракорумскомпути, надежно идентифицируемом, как западными, такипакистанскимиучеными,также писалБ.А.Литвинский[Литвинский,2000: 192]. Религиям, как и товарам были необходимы самые различные пути проповеди и коммуникации. Регион становится крупнейшим узлом на путях из Китая в Индию для товаров и буддийских паломников, о чем остались свидетельства того же Сюань-цзаня.

Значительное распространение буддизма в Восточном Туркестане еще задолго до путешествия там китайского буддийского паломника в 620-е гг. – факт широко известный. Так, академик С.Ф. Ольденбург по типологии буддийских изображений выделил следующую периодизацию истории развития буддийских изображений Восточного Туркестана. Первый период, относится к V–VI векам: в живописи явно улавливалось влияние Индии, конкретно, Гандхары, где греческое искусство сочеталось с индийским. Второй период c VII по X в. - танский, когда уже буддизм, достигнув своего высочайшего развития, начинает умирать в Индии и начинает особенно сильно влиять на Китай. Академик Ольденбург указывал, что роспись танского периода надо считать не китайской, а индийской, до того в ней мало китайских элементов. Третий период – высший расцвет национального китайского искусства – сунский период (X–XIII вв.), о котором академик Ольденбург свидетельствовал, что сунское искусство никто не решится не признать китайским. Четвертый период – это период упадка, когда роспись становится трафаретной, схематической (Головчинер, 2020: 22-55). Тем самым, буддизм фиксируется в Восточном Туркестане с V в. и, очевидно, весьма быстро угасает после XIII в., при этом первые исследователи явно видели по иконографии четыре исторических периода его развития и упадка. Объем данных по буддизму и по другим религиям также, просто впечатляет. Главный труд академика С.Ф. Ольденбурга – «Описание пещер Чан-фо-дуна близ Дуньхуана», где описано 443 пещерных храма (Бухарин, 2020: 153). Несмотря на то, что со времен этого замечательного исследователя буддизма прошло много десятилетий до сих пор определенная дата массового обращения тюркского народа в буддизм так и не определена. Исследователи сходятся на мнении о том, что текст «Нирванасутра» был переведен на тюркский язык, как наиболее выдающееся событие относится к VI в. и это упоминание имеется в китайских источниках (Wilkens, 2016: 192). Пересмотрена данная периодизация так и не была.

Буддийское проникновение в регион Шу явилось прямым следствием китайского проникновения и опосредованного культурного влияния и проповеди монахов. Экспансия Поднебесной в регион, во многом была ограничена ее собственными возможностями: желание контролировать значительную протяженность важного Великого Шелкового пути была всегда, но Китай не имел таких возможностей. Когда же она началась, то была ограничена крупными геополитическими событиями (проникновение арабов в Талас). В 640-х гг. империя Тан военным путем завершила присоединение Западного края до Хотана, включая его. Согласно «Синь Тан шу», на территории к западу от Хотана и к востоку от Персии в районах Тахарии и Согдианы в 16 городах были созданы китайские генерал-губернаторства дудуфу (Санин, 2017: 210-211). Тем самым, на несколько десятилетий при династии Тан Китай обрел контроль над значительной частью Шелкового пути, фактически до территории Ирана. После Атлахской битвы и восстания Ань Лушаня (755 г.) То есть, после этого «западного» расцвета Китая, по сути, владения порядка 90-100 лет значительного участка пути от Ирана до своих западных владений Китай на несколько столетий перестает определять события в регионе (Санин, 2017: 210-211). Очевидно, что пути из Китая в Персию проходили тогда либо через Ферганскую долину, либо Иссык-Куль и Шу-Талас. То есть, один из путей – непосредственно связан с нашим регионом. 

Второй этап, к которому относятся публикуемые артефакты (из Талгара) – киданьский период (1140-е - 1210-е гг.), возможно, найманский – десятилетие позже. Завоеватели, по-сути, правили параллельно с династией Караханидов и занимали отдельные кварталы в некоторых городах их культура изучена очень слабо. Однако, некоторые артефакты доходят и делают возможным реконструировать историю периода. Политическая история Чагатайского улуса также оставляет шансы для того, чтобы в культурных слоях этого периода найти буддийские артефакты, поскольку были связи с государством джунгаров.

Относительно региона Юго-Восточного Казахстана, который включает в себя регионы: Жетысу, долины рек Иле, Шу. Можно отметить достаточно крупный буддийский храм на городище Каялык, который был датирован К.М. Байпаковым и Д.А. Воякиным XIII в. Несмотря на то, что храм сохранился вплоть до высоты деревянных перекрытий крыши, благодаря толщине стен и мерам консервации (заполнению щебнем внутреннего пространства). Но при этом стоит отметить, что эта датировка - несколько умозрительная, поскольку храм находится за северной стеной городища, на пашне. Внутри, все помещения храма были полностью законсервированы (засыпаны щебнем) покидавшими город прихожанами храма. Кроме железных гвоздей и скоб, которыми крепились крупные деревянные конструкции, в нем ничего не было найдено. Культурные слои, примыкавшие к сооружению – недостаточно исследованы. О существовании буддийского храма (буддистов - людей в желтых одеждах) в Каялыке, Кайлаке сообщал В. Рубрук, посетивший этот город в ноябре 1253 г. Храм – одно из первых сооружений, исследованных под руководством К.М. Байпакова с 1998 г. (Байпаков, Воякин, 2007: 64-70). Также в 1964 г. К.М. Байпаков заложил шурф, именно на этом памятнике, в то время «бугре» или «кургане» (по свидетельствам местных жителей), но тогда выяснить его принадлежность к буддизму не удалось. Последние кубометры щебня были вынесены из западного обводного коридора в 2004 г., когда руководителем отряда был Б.А. Железняков, о чем упоминается в отчете по раскопкам. Храм мог быть построен и ранее XIII в., соответственно относиться к киданьскому периоду.

До 1200 г. поздний удел карлуков - Карлукское ханство обладало значительной самостоятельностью в державе Караханидов, попал в державу и киданей. Расположенное на крайнем северо-востоке, оно, видимо, сильнее других земель этого государства, зависело от управления киданей. А.Н. Бернштам уделил значительное внимание «киданьскому вопросу», не только в Шуской долине. Вслед за ним и И.И. Копылов некоторое число артефактов в центральных домовладениях Талгара со всем основанием относил к киданьскому времени (Копылов, 1978: 18). «Киданьская проблема», история значительного по площади государства в Центральной Азии в средние века, слабо отраженная в источниках, еще хуже прослеживаемая по данным археологии, актуализированная в свое время, А.Н. Бернштамом. Сведение имеющихся материалов воедино, создают определенную картину, которая значительно дополняет наши данные по буддизму Талгара, как одной из ярких страниц культуры этого периода. Имеются и исследования источников. Правление этой кочевой, преимущественно династии и развития государства Западное Ляо, длившейся более полувека, слабо улавливается по изученным культурным слоям памятников городской культуры. Прежде всего по причине вассальной зависимости владений (Пиков, 2019: 39). Киданьская элита установила три степени зависимости завоеванных территорий от центральной власти (посылка наместника, посылка сборщиков дани и разрешение местному правителю или феодалу самому привозить дань в столицу (Пиков, 2019: 38). Ставка гурхана находилась близ Баласагуна, она была столь велика, что требовалось полдня, чтобы обойти ее (Пиков, 2019: 38).

В западнокиданьской культуре явно наблюдаются общие для всей Восточной Азии факторы: наличие общей письменности, отсутствие единой религиозной доминанты и фактическое наличие китайской идеи трех учений – буддизма, даосизма, конфуцианства (Кычанов, 1988: 93).

Храмы разных исторических эпох исследованы в кыргызстанской части Шуской долины. Вся история этого региона свидетельствует о том, что буддизм распространялся из Восточного Туркестана и, в основном, задачи проповеди среди местного населения не существовало. В исследованные буддийские храмы Невакета, Суяба ходили, главным образом, китайские военнослужащие, несшие службу в местных гарнизонах (Кольченко, 2019: 161). Местное население принимало ислам.

Тем самым, буддийский храм, исследованный на городище Каялык, практически очевидно был одним из последних, построенных буддистами в XII или XIII вв. центры миссии которых находились в Восточном Туркестане. Необходимо отметить и хорошо известный факт существования на территории Иле позднего джунгарского ламаизма, также с монастырями и храмами, местоположение которых все еще устанавливается и явно замедлилось в связи с уходом из жизни И.В. Ерофеевой, К.М. Байпакова, и Е. Казизова (Байпаков, Ерофеева, Казизов, Ямпольская, 2019).

Интересно сообщение Г.Н. Потанина об жизненном укладе, традиционном для буддизма того времени населения Урги (Улан-Батора) - втором по значимости после Лхасы религиозным центром тибето-буддийского мира: «Это не город, а скорее лагерь, временный стан, который по первому слову вождя может сняться и уйти, не оставив следов на старом месте. Постигни город какая-нибудь катастрофа – пожар, землетрясение, набег неприятеля – потеря монгольского народа не будет чувствительна (Басханов, 2020: 204). Это свидетельство известного ученого значительно дополняет наше представление о недавней жизни ламаистов чуть более 100 лет назад, явном обращении жизни к духовному ее содержанию. Очевидно, что своеобразная, казалось бы, культура ламаизма «широкого Жетысу» имеет прямые аналоги в буддийской культуре.

К настоящему времени на археологическом материале выделяются, два этапа бытования средневекового буддизма на территории Казахстана. Это конец первого тысячелетия VIII-X вв.: находки на некрополе Костобе (VIII-IX в.) (Касенов, 2016: 85, рис. 45), в Шуской долине (VIII-X вв.)  (Сенигова, 1970: 284, рис. 1,3), на Верхнем Иртыше (IX-X вв.) (Арсланова, Кляшторный, 1973). И находки, относящиеся к киданьскому (каракитайскому) периоду: буддийские артефакты, найденные на Талгаре (Мухтарова Г.Р., Железняков), буддийский храм Каялыка (Байпаков, Ерофеева, 2019: 12-22) монгольского или киданьского времени.

В.А. Кольченко подводя итоги изучения буддизма в Шуской долине пишет о расцвете буддийской культуры этого региона и о ее существовании вплоть до X вв. и даже, что касается храма буддийского монастыря на Красной Речке доводят его существование до начала XI в. (Кольченко, 2019, с. 162). Он в свою очередь относит «последний всплеск» (средневекового буддизма) в регионе в связи с прибытием киданей и найманов после середины XII в. (Кольченко, 2019: 162-163).

Еще один важный вывод, опубликованный после двух десятилетий исследований по данной проблеме Г. Соренсеном. мы можем сделать вывод о том, что «эзотерический буддизм в Дуньхуане (восточная часть Восточного Туркестана) в период IX-X вв. состоял из нескольких нитей эзотерической и тантрической линий развития буддизма, имеющих китайское и индо-тибетское происхождение. Более того, эти формы эзотерического буддизма взаимодействовали с другими буддийскими школами и традициями, а также с китайским даоизмом, чтобы сформировать уникальную, если не единственную местную традицию, длящейся большую часть трех веков (Sorensen, 2016: 286). Мы видим конкретные основания для разделения длительной истории буддизма региона на этапы, также и на основе богословия, развивавшегося под воздействием местных традиций. Богословская периодизация этого этапа Х. Соренсена в значительной степени совпадает с одним из периодов (этапов), выделенным С.Ф. Ольденбургом, названный им танским, но Х. Соренсеном, были выделены не только китайские черты и элементы, но и индо-тибетские черты, в том же Дунхуане в этот период. Тем самым, изучение «киданской проблемы» сдвинулось как в исторической, так и по археологическим артефактам.

Заключение. История распространения буддизма на западе Центральной Азии имеет несколько аспектов значения, в том числе – континентальных масштабов распространения этой религии. Безусловно значение буддизма, а в первую очередь как «мостика» (для Средней Азии) к индийской культуре отмечал Б.А. Литвинский (Литвинский, 2001: 199). Приводит Б.А. Литвинский и примеры сохранения в мусульманской Средней Азии: в устойчивом сохранении названий и терминологии, в частности «бут» – «идол», «красавица», во влияниях на суфизм; следы буддизма прослеживаются в литературе, искусстве, художественном ремесле (Литвинский, 2001: 199).

Буддизм можно назвать уникальной религией, которая была широко распространена от Южной до Юго-Восточной Азии еще в глубокой античности. Распространение прошло, наиболее вероятно, через Припамирье или Притяньшанье. В регионе Шу буддизм распространяется на рубеже VII-VIII вв. С вхождением всего региона в состав государства киданей в XII в., в нем также появляются храмы, увеличивается количество артефактов с этого периода.

Авторы имеют задачу обобщения данных по хронологии тех немногих артефактов, найденных на памятниках городской культуры долин Шу и Иле. С V–VI в. в Восточном Туркестане начинается значительное распространение и укрепление буддизма среди монашеских общин. Совокупность монастырей этого региона, едва ли не превзошла центр мирового буддизма на севере Индии. Численность буддистов в Индии устойчиво падала с V по X века. Исследование выделяет два хронологический периода: «танский» и «киданьский» (названия, несколько условные, символически характеризуют эти периоды). В Шуской долине можно выделить период VIII-X вв. китайский и позднего влияния, связанного, не столько с Поднебесной империей, сколько с духовными центрами Восточного Туркестана, возможно, и более отдаленными, например, с Тибетом. В долине Иле по находкам из городища Талгар выделяется только киданьский период, который длился в регионе с 40-х гг. XII в. по самое начало XIII в. Учитывая весьма значительные границы распространения буддизма от Восточного Казахстана до Таласа еще в VIII в. можно утверждать, что было несколько периодов относительно широкого распространения, чередовавшийся полным его исчезновения этой религии на просторах Южного и Восточного Казахстана.

Кроме того, это повод обратить внимание, что, согласно манихейского учения, во-многом основанном на буддийском, особенно, совпадает иконография: «Именно при помощи Солнца и Луны происходит конечное освобождение частиц Света от  Материи (согласно учения Мани): по Столпу Славы как частицы Света, так и безгрешные души поднимаются на Луну, с нее на Солнце, а оттуда в царство Отца Величия, в созданный для них Новый Эон Света (Хуастванифт, 2008: 23-24). Именно поэтому в буддизме, манихействе столько много нимбов – символов чистоты и благодати. А в эпоху бронзы, подобные символы повсеместно, но очень дозированно выбивались на исключительно сакральных местах. В последующую эпоху образ Митры был часто неразделим от своего «божественного» нимба.

Вместе с тем, выделение этапов в общем периоде бытования буддизма в регионе, выявление «движущих» сил продвижения буддизма в регионе Шу и Иле: китайская империя, мощные буддийские общины Восточного Туркестана, не означает, что ответы на все вопросы найдены. Безусловно, это хороший результат, поскольку «судьбы буддизма» в самых различных регионах Средней Азии, особенно на пограничных землях с Восточным Туркестаном остаются в значительной степени нерешенными (Кошеленко, 2013), даже после известной дискуссии Б.Я. Стависского с Б.А. Литвинским и Г.А. Кошеленко.

Information about the authors:

Y.Sh. Akymbek –PhD Doctor, Leading Researcherat the A.Kh. Marghulan Institute ofArchaeology, Kazakhstan, Almaty.Е-mail: eraly_a@mail.ru,https://orcid.org/0000-0002-0603-4514;

G.R. Mukhtarova– Candidate of Historical Sciences, Director of the museum-reserve "Esik". Kazakhstan, Esik,Е-mail: railovna@mail.ru; https://orcid.org/0000-0003-4411-0204;

B.A. Zheleznyakov– Master's degree, Senior Researcher atthe A.Kh. Marghulan Institute ofArchaeology, Kazakhstan, Almaty. Е-mail: boriszheleznyakov@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-5269-6407.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ:

Акымбек Е.Ш., Железняков Б.А. Следы буддизма в Шуской долине (городища Актобе, Кысмыши) // Материалы международного полевого семинара «Значение Великого Шелкового пути и караванных дорог Казахстана в процессе урбанизации» посвященный 75-летнему юбилею профессора М.Е. Елеуова. 19-20 мая 2021 г. – Алматы, 2021. – С. 81-89.

Арсланова Ф.Х., Кляшторный С.Г. Руническая надпись на зеркале из Верхнего Прииртышья// Тюркологический сборник. 1973. – Москва: Наука ГРВЛ. – С. 306-315.

БайпаковК.М.,ВоякинД.А.СредневековыйгородКаялык.– Алматы: Print-S,2007. – 224 c.

Байпаков K.M., Ерофеева И.В., Казизов Е.С., Ямпольская Н.В. Буддийский монастырь Аблай-хит. – Алматы: ТОО «Археологическая экспертиза», 2019. – 400 с.

Басханов М.К. А.А. Дьяков – русский консул в Синьцзяне: малоизвестные страницы жизни // Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века. Том IV. Материалы Русских Туркестанских экспедиций 1909–1910 и 1914–1915 гг. академика С.Ф. Ольденбурга / Под общ. ред. М.Д. Бухарина, В.С. Мясникова, И.В. Тункиной. – Москва.: Индрик, 2020. – С. 197-264.

Бухарин М.Д. Вторая Русская Туркестанская Экспедиция (1914–1915). Маршрут и хронология работ Второй Русской Туркестанской экспедиции академика С.Ф. Ольденбурга (1914–1915) // Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века. Том IV. Материалы Русских Туркестанских экспедиций 1909–1910 и 1914–1915 гг. академика С.Ф. Ольденбурга / Под общ. ред. М.Д. Бухарина, В.С. Мясникова, И.В. Тункиной. – Москва: Индрик, 2020. – С. 153-166.

Головчинер В.Д. Китайский Туркестан (В.Г. Ананьев, М.Д. Бухарин) // Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века. Том IV. Материалы Русских Туркестанских экспедиций 1909–1910 и 1914–1915 гг. академика С.Ф. Ольденбурга / Под общ. ред. М.Д. Бухарина, В.С. Мясникова, И.В. Тункиной. Москва: «Индрик», 2020. – С. 22-55.

Дрёмов И.И., Усманова Э.Р., Панюшкина И.П. Монгольские буддийские погребения Улуса Джучи в Улытау // – [Электронный ресурс] – http://history1752.su/mongolskie-buddijskie-pogrebeniya-ulusa-dzhuchi-v-ulytau/ (дата обращения: 14.06.2022 г.)

Ермоленко Л.Н. О смысле некоторых приемов стилизации деталей лица древнетюркских изваяний // Археология, этнография и антропология Евразии 2006, № 3(27). – С. 82-88.

Зуев Ю.А. Китайские известия о Суябе.//Известия АН Каз.ССР. Серия истории, археологии и этнографии. 1960. Вып. 3 (14). – С. 87-96.

Касенов М.С. Костобинский некрополь. –Атырау, 2016. –87 с.

Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. – Москва: Наука, 1964. – 214 c.

Кольченко В.А. Буддизм в Чуйской долине на южной границе Евразийских степей в средневековье: этапы и направления распространения// II Международный конгресс средневековой археологи и евразийских степей. Между Востоком и Западом: Движение культур, технологий и империй. /Отв. ред. Н.Н. Крадин, А.Г. Ситдиков. – Владивосток: Дальнаука, 2017. – 162-166 с.

Кольченко В.А. Буддизм и «индийские» религии Кыргызстана//Религии Центральной Азии и Азербайджана. Т. III. Буддизм. – Самарканд: МИЦАИ, 2019. – С. 57-163.

Копылов И.И. Культура древнего Талгара. –Алма-Ата, 1978. – 49 с. Рукопись. Личный фонд И.И. Копылова // Фонды ГИКЗМ «Есик». КП ЕҚМ ҒКҚ 220. – 49 с.

Кошеленко Г.А. Судьба буддизма в Мерве (о некоторых аргументах в дискуссии)// Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорский ГТУ. – Магнитогорск, 2013, –№ 4. – С. 192-204.

Кычанов Е.И. О единстве дальневосточного культурного региона //Взаимодействие и взаимовлияние цивилизаций на Востоке. III Всесоюзная конференция востоковедов. –Душанбе. М., 1988. Т.1. С. 92-93.

ЛитвинскийБ.А.БылалиСредняяАзияретрансляторомбуддизма?//Эрмитажные чтенияпамятиВ.Г.Луконина1995–1999годов: тез.докл.– Санкт-Петербург,2000.– С.18–19.

ЛитвинскийБ.А.БуддизмвСреднейАзии(Проблемыизучения)//ВДИ.2001. –№4. – С. 188–199.

Литвинский Б.А., Зеймаль Т.И. Аджина-Тепа. Архитектура. Живопись. Скульптура – Москва: Искусство. 1971. – 260 с.

Мухтарова Г.Р., Железняков Б.А.Буддизм Илийской долины XII- начала XIII вв. О находках предметов буддийского культа на городище Талгар И.И. Копыловым// Народы и религии Евразии, – № 3, 2021. – С. 145-160.

Пиков Г.Г. Роль киданьской элиты в истории государства Си Ляо (Западное Ляо) // Народы и религии Евразии. 2019, № 2(19). С. 36-45.

Пугаченкова Г.А. Пути развития архитектуры Южного Туркестана поры рабовладения и феодализма // Труды ЮТАКЭ. – Т. VI. – Москва: АН СССР, 1958. – 492 с.

Санин К.А. Западный край Китая (к вопросу об истории восприятия Синьцзяна и Центральной Азии в Китае)//Общество и государство в Китае: Институт Востоковедения. Т. 47. – № 1. 2017. – С. 207-216.

Сенигова Т.Н. Новые находки в Семиречье//По следам древних культур Казахстана. – Алма-Ата: Наука, 1970. – С. 277-290.

Сюань-цзан. Записки о западных странах [эпохи] Великой Тан (Да Тан си юй цзи) / Введ., пер. и коммент. Н.В. Александровой; Институт востоковедения РАН. – Москва: Вост. лит., 2012. 一 463 с.

Хуастванифт (Манихейское покаяние в грехах). / Предисловие, транскрипция уйгурского текста, перевод Л.Ю. Тугушевой. Комментарий А.Л. Хосроева. Факсимиле текста. – Санкт-Петербург: Нестор-История. 2008. – 82 с.

Sorensen H.H. Esoteric Buddhism at the Crossroads: Religious Dynamics at Dunhuang, 9th–10th Centuries //Transfer of Buddhism Across Central Asian Networks (7th to 13th Centuries)/ Edited by Carmen Meinert. – Leiden-Boston: Brill, 2016. – P. 250-286.

Wilkens J. Buddhism in the West Uyghur Kingdom and Beyond // Transfer of Buddhism Across Central Asian Networks (7th to 13th Centuries)/ Edited by Carmen Meinert.– Leiden-Boston:Brill, 2016. – P. 191-249.

REFERENCES:

Akymbek E.Sh., Zheleznyakov B.A. Sledy buddizma v Shuskoj doline (gorodishcha Aktobe, Kysmyshi) [Traces of Buddhizm in Shu Valley (hillforts of Aktobe, Kysmushi]// Materialy mezhdunarodnogo polevogo seminara «Znachenie Velikogo Shelkovogo puti i karavannyh dorog Kazahstana v processe urbanizacii» posvyashchennyj 75-letnemu yubileyu professora M.E. Eleuova. 19-20 maya 2021 g. [Materials of the international field seminar "The importance of the Great Silk Road and caravan roads of Kazakhstan in the process of urbanization" dedicated to the 75th anniversary of Professor M.E. Eleuov. May 19-20, 2021] – Almaty, 2021. – P. 81-89. [in Russian].

Arslanova F.H., Klyashtornyj S.G. Runicheskaya nadpis' na zerkale iz Verhnego Priirtysh'ya [Rinic inscription from Hight Irtysh region]// Tyurkologicheskij sbornik. 1973. – Moskva: Nauka GRVL. – P. 306-315 [in Russian].

Bajpakov K.M., Voyakin D.A. Srednevekovyj gorod Kayalyk [Medieval city of Kayalyk]. – Almaty: Print-S, 2007. – 224 p. [in Russian].

Bajpakov K.M., Erofeeva I.V., Kazizov E.S., Yampol'skaya N.V. Buddijskij monastyr' Ablaj-hit [Buddhist monastery of Ablay-hit]. – Almaty: TOO «Arheologicheskaya ekspertiza», 2019. – 400 p. [in Russian].

Baskhanov M.K. A.A. D'yakov – russkij konsul v Sin'czyane: maloizvestnye stranicy zhizni [D’yakov is Russian konsul in Xīnjiāng: unknown pages of life]// Vostochnyj Turkestan i Mongoliya. Istoriya izucheniya v konce XIX – pervoj treti XX veka. Tom IV. Materialy Russkih Turkestanskih ekspedicij 1909–1910 i 1914–1915 gg. akademika S.F. Ol'denburga [East Turkestan and Mongolia. The history of study at the end of the XIX - the first third of the XX century. Volume IV. Materials of the Russian Turkestan Expeditions 1909-1910 and 1914-1915 Academician S.F. Oldenburg]/ Pod obshch. red. M.D. Buharina, V.S. Myasnikova, I.V. Tunkinoj. – Moskva.: Indrik, 2020. – P. 197-264 [in Russian].

Buharin M.D. Vtoraya Russkaya Turkestanskaya Ekspediciya (1914–1915). Marshrut i hronologiya rabot Vtoroj Russkoj Turkestanskoj ekspedicii akademika S.F. Ol'denburga (1914–1915) [Second Russian Turkestan Expedition (1914-1915). Route and chronology of works of the Second Russian Turkestan Expedition of Acadimician S.F. Oldenburg (1914–1915)]// Vostochnyj Turkestan i Mongoliya. Istoriya izucheniya v konce XIX – pervoj treti XX veka. Tom IV. Materialy Russkih Turkestanskih ekspedicij 1909–1910 i 1914–1915 gg. akademika S.F. Ol'denburga [East Turkestan and Mongolia. The history of study at the end of the XIX - the first third of the XX century. Volume IV. Materials of the Russian Turkestan Expeditions 1914-1915 Academician S.F. Oldenburg]/ Pod obshch. red. M.D. Buharina, V.S. Myasnikova, I.V. Tunkinoj. – Moskva: Indrik, 2020. – P. 153-166 [in Russian].

Golovchiner V.D. Kitajskij Turkestan [Chinese Turkistan] (V.G. Anan'ev, M.D. Buharin) // Vostochnyj Turkestan i Mongoliya. Istoriya izucheniya v konce XIX – pervoj treti XX veka. Tom IV. Materialy Russkih Turkestanskih ekspedicij 1909–1910 i 1914–1915 gg. akademika S.F. Ol'denburga [East Turkestan and Mongolia. The history of study at the end of the XIX - the first third of the XX century. Volume IV. Materials of the Russian Turkestan Expeditions 1909-1910 and 1914-1915 Academician S.F. Oldenburg]// Pod obshch. red. M.D. Buharina, V.S. Myasnikova, I.V. Tunkinoj. Moskva: Indrik, 2020. – P. 22-55 [in Russian].

Dryomov I.I., Usmanova E.R., Panyushkina I.P. Mongol'skie buddijskie pogrebeniya Ulusa Dzhuchi v Ulytau [Mongol Buddhist tombs of Dzhuchi Ulus]// – [Elektronnyj resurs] – http://history1752.su/mongolskie-buddijskie-pogrebeniya-ulusa-dzhuchi-v-ulytau/ (data obrashcheniya: 14.06.2022 g.) [in Russian].

Ermolenko L.N. O smysle nekotoryh priemov stilizacii detalej lica drevnetyurkskih izvayanij [About the meaning of some techniques for stylizing the details of the face of ancient Turkic sculptures]// Arheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii 2006, № 3(27). – P. 82-88. [in Russian].

Zuev Yu.A. Kitajskie izvestiya o Suyabe [Chinese reports about Syuyab]// Izvestiya AN Kaz.SSR. Seriya istorii, arheologii i etnografii. 1960. Vyp. 3 (14). – P. 87-96 [in Russian].

Kasenov M.S. Kostobinskij nekropol' [Necropolis of Kostibe]. – Atyrau, 2016. 87 p. [in Russian].

Klyashtornyj S.G. Drevnetyurkskie runicheskie pamyatniki kak istochnik po istorii Srednej Azii [Early Turkic runic monuments as a source on history of Central Asia]. – Moskva: Nauka, 1964. – 214 p. [in Russian].

Kol'chenko V.A. Buddizm v Chujskoj doline na yuzhnoj granice Evrazijskih stepej v srednevekov'e: etapy i napravleniya rasprostraneniya [Buddhism in the Chui Valley on the southern border of the Eurasian steppes in the Middle Ages: stages and directions of distribution//]// II Mezhdunarodnyj kongress srednevekovoj arheologi i evrazijskih stepej. Mezhdu Vostokom i Zapadom: Dvizhenie kul'tur, tekhnologij i imperij [II International Congress of Medieval Archaeology and the Eurasian Steppes. Between East and West: The Movement of Cultures, Technologies and Empires] /Otv. red. N.N. Kradin, A.G. Sitdikov. – Vladivostok: Dal'nauka, 2017. – 162-166 p.  [in Russian].

Kol'chenko V.A. Buddizm i «indijskie» religii Kyrgyzstana [Buddhism and "Indian" religions of Kyrgyzstan//]//Religii Central'noj Azii i Azerbajdzhana. T. III. Buddizm [Religions of Central Asia and Azerbaijan. Vol. III. Buddhism]. – Samarkand: IICAI, 2019. – P. 57-163.  [in Russian].

Kopylov I.I. Kul'tura drevnego Talgara [Culture of Ancient Talgar]. –Alma-Ata, 1978. – 49 s. Rukopis'. Lichnyj fond I.I. Kopylova // Fondy GIKZM «Esik». KP EҚM ҒKҚ 220. – 49 p.  [in Russian].

Koshelenko G.A. Sud'ba buddizma v Merve (o nekotoryh argumentah v diskussii) [The fate of Buddhism in Merv (about some arguments in the discussion)] // Problemy istorii, filologii, kul'tury. Magnitogorsk GTU. – Magnitogorsk, 2013, –№ 4. – P. 192-204 [in Russian].

Kychanov E.I. O edinstve dal'nevostochnogo kul'turnogo regiona //Vzaimodejstvie i vzaimovliyanie civilizacij na Vostoke. III Vsesoyuznaya konferenciya vostokovedov. Dushanbe. – M., 1988. T.1. – 245 P. [in Russian].

Litvinskij B.A. Byla li Srednyaya Aziya retranslyatorom buddizma? [Was Central Asia a relay of Buddhism?]// Ermitazhnye chteniya pamyati V.G. Lukonina 1995–1999 godov: tez. dokl. – Sankt-Peterburg, 2000. – P. 18–19 [in Russian].

Litvinskij B.A. Buddizm v Srednej Azii (Problemy izucheniya) [Buddhizm in Central Asia (Problems of research]// VDI. 2001. – № 4. – P. 88–199 [in Russian].

Litvinskij B.A., Zejmal' T.I. Adzhina-Tepa. Arhitektura. Zivopis'. Skul'ptura [Ajina-Tepa. Architecture. Painting. Sculpture]– Moskva: Iskusstvo. 1971. – 260 p. [in Russian].

Muhtarova G.R., Zheleznyakov B.A. Buddizm Ilijskoj doliny XII- nachala XIII vv. O nahodkah predmetov buddijskogo kul'ta na gorodishche Talgar I.I. Kopylovym [Buddhism in the Ili Valley of the 12- early 13 centuries. About the finds of Buddhist cult objects on the Talgar settlement by I.I. Kopylov]// Narody i religii Evrazii, – № 3, 2021. – p. 145-160 [in Russian].

Pikov G.G. Rol' kidan'skoj elity v istorii gosudarstva Si Lyao (Zapadnoe Lyao) [The role of Kidan elite in the history of the stete Si Lyao (Western Liao)]// Narody i religii Evrazii. 2019. – № 2(19). – P. 36-45 [in Russian].

Pugachenkova G.A. Puti razvitiya arhitektury Yuzhnogo Turkestana pory rabovladeniya i feodalizma [Ways of development of architecture of South Turkestan during the time of slavery and feudalism] // Trudy YUTAKE. – T. VI. – Moskva: AN SSSR, 1958. – 492 p. [in Russian].

Sanin K.A. Zapadnyj kraj Kitaya (k voprosu ob istorii vospriyatiya Sin'czyana i Central'noj Azii v Kitae) [The Western Edge of China (on the question of the history of perception of Xinjiang and Central Asia in China)]//Obshchestvo i gosudarstvo v Kitae: Institut Vostokovedeniya. T. 47. – № 1. 2017. – P. 207-216 [in Russian].

Senigova T.N. Novye nahodki v Semirech'e/ [New finds in Semerech’e] // Po sledam drevnih kul'tur Kazahstana. – Alma-Ata: Nauka, 1970. – P. 277-290 [in Russian].

Syuan'-czan. Zapiski o zapadnyh stranah [epohi] Velikoj Tan (Da Tan si yuj czi) [Xuanzang. Notes on the Western countries of the Great Tang (Da Tang Si Yu ji]/ Institut vostokovedeniya RAN. – Moskva: Vost. lit., 2012. – 463 p. [in Russian].

Huastvanift (Manihejskoe pokayanie v grekhah) [Huastvanift (Manichean repentance of sins)] / Predislovie, transkripciya ujgurskogo teksta, perevod L.Yu. Tugushevoj. Kommentarij A.L. Hosroeva. Faksimile teksta. – Sankt-Peterburg: Nestor-Istoriya. 2008. – 82 p. [in Russian].

Sorensen H.H. Esoteric Buddhism at the Crossroads: Religious Dynamics at Dunhuang, 9th–10th Centuries //Transfer of Buddhism Across Central Asian Networks (7th to 13th Centuries)/ Edited by Carmen Meinert. – Leiden-Boston: Brill, 2016. – P. 250-286. [in English].

Wilkens J. Buddhism in the West Uyghur Kingdom and Beyond // Transfer of Buddhism Across Central Asian Networks (7th to 13th Centuries)/ Edited by Carmen Meinert.– Leiden-Boston:Brill, 2016. – P. 191-249.[inEnglish].

ҒТАМР 03.41.91

МОҢҒОЛ ДӘУІРІНЕ ДЕЙІНГІ ОҢТҮСТІК-ШЫҒЫС ҚАЗАҚСТАНДАҒЫ БУДДИЗМ ТАРИХЫНЫҢ ЕКІ КЕЗЕҢІ ХАҚЫНДА

Е.Ш. Акымбек¹*, Г.Р. Мухтарова², Б.А. Железняков¹

¹Ә.Х. Марғұлан атындағы Археология институты. Қазақстан, Алматы;

²«Есік» музей-қорығы. Қазақстан, Есік.

^*Автор-корреспондент

E-mail: eraly_a@mail.ru (Акымбек),railovna@mail.ru (Мухтарова), boriszheleznyakov@mail.ru (Железняков).

Аңдатпа. Буддизм – Орталық Азияның батыс аймағына, Шу-Іле өңіріне кейінгі антика дәуірінде енген (V–VI ғғ.) әлемдік діндердің алғашқысы. Ол XVII–XIX ғғ. дейін ойрат ламаизмінде көрініс тапты. Яғни, бір жарым мың жыл бойы үзілістермен осы өңірде болды. Буддизмнің осы аумақта таралу тарихын зерттеу бір жарым ғасырдан астам уақытты құрайды. Жекелеген табылған заттар буддизмнің ерте уақыттағы (VII–VIII ғғ.) таралуын куәландырады. Койлық қаласынан XIII ғ. жататын буддисттік ғибадатхана зерттелді. Шу өңіріне VIII–X ғғ. бойы буддизм әлемдік буддизмнің екінші орталығы – Шығыс Түркістанның монастырлық бауырластықтарынан жергілікті қауымдастықтың қолдауымен өте кең таралды. Мақалада Шу өңірі мен Талғар қаласынан табылған жекелеген буддалық артефактілерді зерттеудің соңғы нәтижелері қорытындыланады, Орталық Азияның батысындағы буддизмнің белгілі тарихына интеграциялау деректерін жүйелеу жүргізіледі.

Түйін сөздер: Шу, Іле, буддизм, ерте орта ғасырлар, қарлұқтар, қидандар, қалашық, Жібек жолы.

IRSTI 03.41.91

ABOUT TWO STAGES OF THE HISTORY OF BUDDHISM IN THE SOUTHEASTERN KAZAKHSTAN OF THE PRE-MONGOL PERIOD

Y.Sh. Akymbek¹*, G.R. Mukhtarova², B.A. Zheleznyakov¹

¹A.Kh. Marghulan Institute of Archaeology. Kazakhstan, Almaty;

²Museum-reserve "Esik". Kazakhstan. Esik.

*Corresponding author

E-mail: eraly_a@mail.ru (Akymbek),railovna@mail.ru (Mukhtarova), boriszheleznyakov@mail.ru (Zheleznyakov).

Abstract. Buddhism, the first of the world religions penetrated the western region of Central Asia. Shu-Ile region it was in late antiquity (5-6 centuries). Buddhism was widely represented until the 17-19 centuries as Lamaism of Oirat tribes. Millennium and a half, it was intermittently presented in the region. The study of the history of the spread of Buddhism in this territory dates back more than a century and a half. Some finds indicate the early (7-8 centuries) spread of Buddhism. Buddhist temple of the 13 century was explored a in Kayalyk hillfort. Throughout the 8-10 centuries Buddhism in the Shu Valley was very widespread, thanks to the support of the local community from the second center of world Buddhism - the monastic fraternities of East Turkestan. The article summarizes the latest results of the study of individual Buddhist artifacts from the Shu Valley and the Talgar settlement, the integration of data into the well-known history of Buddhism throughout the west of Central Asia is being systematized.

Key words: Shu, Ile, Buddhism, early Middle Ages, Karluks, Khitan, hillfort, Silk Road.