Введение. Период осуществления политики военного коммунизма относится к тем проблемам истории советской периода, которые вызывали и вызывают до сих пор в среде экономистов и историков, споры и дискуссии. В советской историографии этой теме уделялось большое внимание. Но авторы видели свою задачу только в одном - в доказательстве объективной необходимости и социальной справедливости использования тех методов работы, которые утвердило Советское правительство. К исходу 1980-х гг. советской историографией были достигнуты существенные результаты по изучению политики «военного коммунизма». Вместе с тем, в основу большинства научных трудов был положен общесоюзный материал, поскольку активности научных региональных исследований препятствовали господствующая в стране единая «марксистская» методология и ограниченность историков в возможности вводить в научный оборот региональные материалы, часто не вписывающиеся в общепринятые трактовки изучаемой проблемы.

Обсуждение. В целом, несомненным достоинством работ советского периода является использование в них богатого фактического и статистического материала. Но слабой стороной был целенаправленный односторонний подбор архивного материала. В подавляющем большинстве это документы с позитивными оценками и соответствующими статистическими данными, характеризующими однозначно положительно продовольственную работу Советского правительства. Негативный материал был представлен крайне ограниченно и преподносился как исключение из правил. Соответственно и выводы наряду с несомненными достоинствами имеют серьезные недостатки.

В 90-е годы ХХ в. произошли кардинальные изменения, освободившие историческую науку от пут идеологической подгонки выводов и умозаключений, от ограничений политической цензуры. Появилась возможность включить в научный оборот документы по истории гражданской войны, которые раньше нельзя было использовать в качестве доказательств каких-либо научных выводов. Современная методологическая база делает возможным ликвидировать пробелы в исследовании темы, снять многие вопросы, по которым не проведено научных исследований. Одним из таких не исследованных в советское время тем является сопротивление народных масс политике военного коммунизма.

В соответствии с идеологическими установками, вооруженные выступления крестьянства против Советской власти в марксистской историографии трактовались как «бандитизм», кулацкие по составу и белогвардейско-эсеровские по своему руководству и направленные на реставрацию старого буржуазно-помещичьего строя, ее главной причиной назывались происки контрреволюции. Вместе с тем эти суждения не являлись результатом специального изучения вопроса. Предварительного анализа состава повстанцев и их руководителей, лозунгов, программ и целей движения, необходимого для получения научных выводов по данной проблеме, историки не предпринимали.

Советские историки не отрицали участия трудящихся в контрреволюционных восстаниях. Объяснение этому феномену они находили в политической неграмотности бедноты и середняков, в широте и клеветническом содержании антикоммунистической агитации, в принуждениях со стороны мятежных главарей. В действительности, как показывают современные исследования, политические устремления большинства повстанцев были антикоммунистические имевшие целью установление советской власти, избавленной от коммунистического диктата. Выдвижение повстанцами лозунга «За Советы без коммунистов!» сегодня авторами объясняется кризисом советской политической системы, разразившимся на рубеже 1920 - 1921 годов.

На сегодняшний день казахстанская историография последних лет представлена совершенно небольшим числом исследований, касающихся отдельных аспектов рассматриваемой нами проблемы. В частности, мы можем назвать работу Ж.Б. Абылхожина «Очерки социально-экономической истории Казахстана. 20 век» [1], в которой политика «военного коммунизма» была  подвергнута резкой критике. Изучению и публикации архивных материалов о положении крестьянства в годы гражданской войны уделяли внимание К.С. Каражанов и А. Такенов [2]. В выявлении экономических предпосылок и причин антикоммунистических вооруженных выступлений населения на территории Казахстана в начале 1920-х годов помогает кандидатская диссертация Е.И. Медеубаева «Политика «военного коммунизма» в Казахстане (1918-1921 гг.) [3]. В 2009 г. вышла книга Л.А. Гривенной, в котором освещается вооруженное выступление крестьянства в Северном Казахстане в начале 1920-х годов, которое она рассматривает как одно из звеньев протестного антибольшевистского движения, вызванного политикой «военного коммунизма». В данной работе на обширном фактическом материале рассматриваются причины, ход, характер, движущие силы, итоги и последствия повстанческого движения в регионе [4].

Многим аспектам данной проблемы уделялось внимание вработах одного из современных российских ученых-историков В.И. Шишкина..Значительным вкладом в историографию рассматриваемого вопроса стали опубликованные им сборники документов о крестьянских восстаниях в начале 1920-х на территории Сибири. Извлеченные В.И. Шишкиным и предоставленные широкому кругу читателей материалы и документы из российских архивов, помогают воссоздать хронику событий и выявить специфику антикоммунистического восстания на территории Северного Казахстана в 1921 г.[5].

Таким образом, в настоящее время появились новые работы, расширилась источниковая база и наметились новые подходы к изучению рассматриваемой проблемы. Но на этом мы не можем ставить точку. Данная статья, основанная на архивных материалах, призвана дополнить историческую картину о сопротивлении народных масс политике военного коммунизма в Северном Казахстане.

Основная часть и результаты. В период гражданской войны территория Северного Казахстана входила в состав Акмолинской области с центром в г. Омске. В ноябре - декабре 1919 г. после освобождения от колчаковцев и прихода Красной Армии в регионе снова установилась Советская власть. 26 августа 1920 г. вышел Декрет об образовании Казахской АССР, в которую была включена Акмолинская губерния. В течение 1921 – 1922 гг., пока проводились работы по организации центральных органов, она находилась в ведении Сибирского Революционного комитета.

Находясь в центре боевых действий, население края, попадая то под власть белых, то под власть красных, испытывало крайне тяжелое экономическое положение: острый дефицит в предметах первой необходимости; нехватка орудий сельскохозяйственного производства; постоянными спутниками становятся недоедание и голод. После окончательного установления власти большевиков началось осуществление политики Советского государства времен гражданской войны, получившее название «политики военного коммунизма».

Одной из основных черт политики «военного коммунизма» является свертывание товарно-денежных отношений. Это проявлялось, прежде всего, во введении неэквивалентного натурального обмена между городом и деревней. В условиях галопирующей инфляции крестьяне не желали продавать хлеб за обесцененные деньги. После принятия декрета о хлебной монополии (13 мая 1918 г.) торговля фактически была запрещена. 11 января 1919 г. для упорядочения обмена между городом и деревней декретом ВЦИК вводится продразверстка. Предписывалось изъятие у крестьян излишков, которые вначале определялись «потребностями крестьянской семьи, ограниченными установленной нормой». Однако вскоре излишки стали определяться уже потребностями государства и армии. Государство заранее объявляло цифры своих потребностей в хлебе, а затем их делили по губерниям, уездам и волостям. В 1920 г. в инструкциях, спускаемых на места сверху, разъяснялось, что «разверстка, данная на волость, уже является сама по себе определением излишков».

Наркомпроду были предоставлены чрезвычайные полномочия, в стране установилась продовольственная диктатура: вводилась монополия на торговлю хлебом и твердые цены. Для изъятия продовольствия у крестьянства стали формироватьсяпродовольственные отряды. Продотряды действовали по принципу, сформулированному наркомом продовольствия Цурюпой «если нельзявзять хлеб у деревенской буржуазии обычными средствами, то надо взять его силой».

С приходом Советской власти и введением продовольственной разверстки положение населения значительно ухудшилось. Среди переселенческого русско-украинского крестьянства, занимавшегося земледелием, проводилась продразверстка на хлеб, мясо, масло, молоко, яйцо, овощи, табак. Казахское население, занимавшееся кочевым скотоводством, выполняло разверстку на мясо, по которой местное население обязано было сдавать живой скот (крупный рогатый, бараны) специально организованным экспедициям при Губернском продовольственном комиссариате. Кроме того на скотоводов-казахов распространялась разверстка на шкуру животных, конские волосы, рога и копыта животных. При определении размера разверстки государство исходило не из фактических излишков продовольствия у населения, а из потребностей в продовольствии армии и городского населения.

20 июля 1920 г. Совнарком принял декрет «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», согласно которому на регион была наложена разверстка в 110 млн. пудов хлеба. Примерно пятая часть задания, около 20 млн. пудов, приходилась на районы Казахстана - Петропавловский, Акмолинский, Кокчетавский, Атбасарский уезды. Ситуация усугубилась тем, что 1920 г оказался неурожайным. Поэтому размер многих разверсток, назначенных Наркомпродом на губернию, превышал количество реальных излишков, имевшихся у населения. При этом местные продработники докладывали, что «...при самой интенсивной выкачке хлеба... взято... 20%. Все другие разверстки выполняются полностью и даже некоторые свыше 100%» [6, л. 11-12]. Относительно разверстки на казахов овчин и полушубков отмечалось, что она превышала количество живых баранов...» [7, л. 1-4]. Несмотря на это, губпродком не опротестовал «боевое задание» Центра, и принялся его реализовывать, изымая продукты, необходимые для прокормления семьи, а также семена для грядущего посева. Реквизиция скота как единственного средства существования у кочевого населения, обрекала их на голод и смерть.

Настоящим бедствием была деятельность продовольственных органов. Показательным является заседание Кокчетавского уездного комитета РКП(б) от 21 января 1921 года, на котором рассматривался вопрос о поведении продработников, в котором имели место «проявления местами бандитизма, исходящего от отдельных личностей - агентов советской власти, злоупотребляющих своим положением, позволяющих себе без всякого права разного рода реквизиции, конфискации одежды, обуви у крестьян...»[8, л. 150].

Местные органы власти в лице уездных, волостных ревкомов были обязаны оказывать всемерную помощь продотрядам. Поэтому они покрывали и обеспечивали проведение такой политики, отвечая отписками на справедливые обращения всех обиженных произволом. Так, начальник Кокчетавской уездной милиции указывал своим сотрудникам: «В интересах продфронта как ударной задачи Советской Власти категорически приказываю прекратить вмешательство в дела продработников...»[8, л. 150]. Выполнение разверстки, ставшее для населения непосильной задачей, вначале вызывало пассивное сопротивление. В ответ крестьяне пытались уклоняться от выполнения хлебной разверстки, утаивали хлеб, казахское население откочевывало на юг, куда не полностью распространилась Советская власть. Непомерно высокий объем разверстки, непосильная гужевая повинность, произвол, творившийся продовольственными отрядами, в конечном итоге вызвали активное сопротивление местного населения, вылившееся в начале 1921 года в жестокое, кровопролитное восстание.

Причина восстания и ее основные задачи ясно были изложены в листовке кокчетавских повстанцев: «...Коммунисты извратили задачи истинно народной власти. Они забыли, что благо... трудящихся есть основание народного благополучия. Они больше думали о себе, о своей партийной дисциплине, а не о нас, землеробах... истинных хозяевах страны. Всем известная ЧЕКА, ни с чем не сообразная разверстка на предметы нашего труда, бесконечная подводная повинность, постоянные страхи за лишнее сказанное слово, за лишний кусок хлеба, тряпку, лишнюю вещь - все это жизнь нашу, и без того невеселую, обратило в ад, превратило нас в рабов случайных выскочек, мальчишек с сомнительным прошлым и настоящим. Неумелое хозяйничество нашим добром переполнило чашу терпения, и мы... объявили восстание и прогнали коммунистов... Мы боремся за истинно народную власть, за неприкосновенность личности и частной собственности, за свободу слова, печати, союзов, убеждений... Мы не сторонники расстрелов, крови... много пролито до нас... Долой коммуны! Да здравствует народная власть Советов и свободный труд!».

Первые проявления активного сопротивления крестьян начались уже в августе 1920 г., когда во Всесвятском районе Петропавловского уезда появился отряд «зеленых» в количестве 200 человек. Восставшие напали на ответственных сотрудников по заготовке продовольствия, расстреляли районного комиссара, арестовали и обезоружили красноармейцев. Но в первых числах сентября восставшие были разбиты частями Красной армии, а зачинщики арестованы [9]. Однако расправа над «зелеными» только обострила ситуацию. В разных волостях стали вспыхивать неорганизованные бунты. В ноябре в той же Всесвятской волости вспыхнул повторный бунт, который был подавлен специально выделенным отрядом 21-й стрелковой дивизии войск ВНУС.

В конце 1920 - начале 1921 годов на территории Западной Сибири, куда в административном отношении входил и Северный Казахстан, органы местной власти стали проводить семенную разверстку. Семенной хлеб, изъятый у крестьян и свезенный на склады, включался в общегосударственный фонд, который весной должен был быть возвращен крестьянам для посева по единому государственному плану как ссуда. Однако хлеб с внутренних ссыпных пунктов стал вывозиться к линии железных дорог для последующей его отправки в центральные районы России. Это усилило недовольство крестьян и стало поводом для крестьянских вооруженных выступлений.

В конце января очаги массового восстания вспыхнули в Ишимском уезде Тюменской губернии. К 8 февраля весь район между северной и южной ветвями Транссиба и долинами рек Ишима и Тобола был захвачен мятежниками. С целью прекратить вывоз хлеба восставшие разрушали пути и мосты на ж.-д. магистрали Омск - Челябинск. Власти были готовы к такому обороту событий, но выводы были сделаны весьма странные. На заседании Сиббюро ЦК РКП (б), проходившем 11 февраля 1921 г. председатель Сибревкома И. Н. Смирнов, заявлял: «Несмотря на восстания, нажим надо продолжать. Если кровь проливается, то пусть на пользу государства. Надо нажимать». Было принято решение впредь до выполнения 75 % разверстки никакое ослабление продовольственной политике и нажиму не допускать [5, с. 96 ]. Несмотря на жестокую решимость местных властей, у них не хватило физических сил, чтобы прекратить брожение и подавить первые очаги. Восстание перебросилось в Петропавловский уезд Акмолинской губернии. Повстанцы повсеместно самоорганизовывались в армейском порядке в роты, эскадроны, полки, армии и т.п. На северной ветке Транссибирской магистрали в районе станций Макушино - Петуховская повстанцы организовались в Голышмановскую группировку, на южной, между Ишимом и Петропавловском действовала «Ишимская народная армия»; к востоку от Петропавловска - «Восточная группа» повстанцев; к югу от Петропавловска - «Первая сибирская кавалерийская дивизия». Повсюду создавались повстанческие штабы, но единого штаба повстанцев не существовало [10, с. 362]. Военное руководство в основном осуществлялось командным составом из крестьян, прошедших Первую мировую и Гражданскую войну. Создавая воинские подразделения в волости, крестьяне стремились не уходить далеко от своей деревни.

Для руководства ликвидацией восстания 12 февраля была создана полномочная «тройка», состоявшая из председателя Сибревкома И. Н. Смирнова, помощника главкома вооруженными силами Республики по Сибири В. И. Шорина, председателя Сибирского ЧК И.П. Павлуновского. В Сибирь были переброшены части стрелковых дивизий, несколько кавалерийских и стрелковых полков, 4 бронепоезда, использовались части особого назначения (ЧОН). Согласно секретной инструкции Павлуновского от 14 февраля 1921 г. «О применении высшей меры наказания в районе, охваченном восстанием», местные ЧК могли расстреливать на месте без суда повстанческих командиров, мятежников, повторно взятых в плен, лиц, не сдавших властям огнестрельного оружия, уличённых в порче железнодорожных путей и телеграфной связи, а также железнодорожных служащих, связанных с повстанцами [10, с. 179].

13 февраля отрядами повстанцев был захвачен г. Петропавловск, бронепоезд, несколько станций, много вооружения, орудия и огнеприпасы. Для подавления восстания была создана Петропавловская группа советских войск. К 17 февраля 249-й, 253-й, 255-й полки регулярной армии и несколько других воинских подразделений выбили повстанцев из города (в уезде основные силы повстанцев в были разбиты лишь к 14 марта). 18 февраля 1921 г. председатель Сибревкома И.Н. Смирнов сообщал председателю СНК В.И. Ленину: «Кулацко-казацкое восстание в районе Ишима-Петропавловска подавляется успешно. Движение поездов и телеграфная связь от Омска до Петропавловска и 80 верст западнее Ишима и до ст. Мамлютка восстановлены. От желдороги движение отходит в сторону и, вероятно, выразится в разгромлении продовольственных складов в Кокчетавском уезде, в котором неспокойно [10, с. 218].

К этому моменту началось восстание в нескольких волостях Кокчетавского уезда. К середине февраля в северо-западной части Кокчетавского уезда взбунтовалась Корнеевская волость. Крестьяне стали продвигаться на юг, в район большого массива казачьих станиц и в сторону города Кокчетава. Под влиянием корнеевцев восстала станица Чалкарская, в которой для формирования повстанческой кавалерии собрали 500 лошадей. Коммунисты оценивали группировку повстанцев в районе Кривоозерного - Чалкарской в 2 000 человек. Решающее значение имели преувеличенные слухи о победах повстанцев Петропавловского и Ишимского уездов.

Перелом в уезде произошел 18-19 февраля, когда под лозунгами «Довольно разверсток!», «Долой коммунистов!» «За свободную торговлю!». поднялись станицы к западу и юго-западу от Кокчетава: Лобановская, Аиртавская, Имантавская, Арык-Балыкская, Верхне-Бурлукская, Нижне-Бурлукская, Якши-Янгизставская и Акан-Бурлукская. Из этого района восстание стало стремительно распространяться на восток, к станицам Зерендинской и Сандыктавской, на тракте Кокчетав – Атбасар [10, с. 234].

Восстание приняло массовый характер. О нем Чрезвычайный уполномоченный Сибревкома Е.В. Полюдов докладывал: «Самое же движение считаю серьезным. В него втянуто все казачество, до половины крестьянства и часть киргиз» [6, л. 6]. В некоторых боевых группах преобладало казахское население - беднота. Е.В. Полюдов это положение объяснял тем, что киргизское население было неграмотное, «кроме богатых, и проводить воспитательную работу было почти невозможно, а переводчиков среди русского местного населения было мало», - писал он[11, л. 6]. Однако вряд ли неграмотность казахов и слепое подчинение баям заставили их вступить в ряды повстанцев. Истиные причины вскрыл председатель Кокчетавской революционной тройки Т.Ф. Розенбах: «По всем признакам, повстанцы стараются разжечь восстание среди киргизов. Почва для этого благоприятна. Константин Андреевич [Попов] помнит, какое значение я придавал в докладах губисполкому невыдаче киргизам мануфактуры и хлеба. Теперь это сказывается - киргизы уже убивают в аулах отдельных красноармейцев».

Для борьбы с повстанцами в селе Еленинском, в 30 км западнее Кокчетава, уездные власти сосредоточили 200 штыков и 150 сабель с пулеметам[10, с. 230]. 20 февраля в 10 верстах от Еленовки начался с бой с повстанцами. Хорошо зная свою местность и воспользовавшись большим снегопадом, повстанцы нанесли поражение прибывшему отряду[11, л. 6]. Оставив в плену около 100 человек, бросив начальника штаба и два пулемета без замков, остатки отряда бежали [12, л. 13].

Отступление этого отряда навело панику в г. Кокчетаве. В ночь на 21 февраля уездная ревтройка оставила город и отступила на северо-восток, в сторону Омска. Об этом председатель Кокчетавской революционной тройки Т. Ф. Розенбах докладывал Омскому губкому РКП(б): «400 штыков состояли из всякого сброда - милиционеров, повстанцев-«алтайцев» и, как метко выразился один товарищ, сибирских «смежных коммунистов». Вся эта публика при первых выстрелах побежала без оглядки. Много дезертировало и побросало винтовки. Нельзя на словах передать весь тот кошмар, который пришлось пережить в Кокчетаве»[10, с. 327]. Отряд ревтройки остановился в немецком селе Златорунном, в 90 км от Кокчетава.

Три дня Кокчетав никем не был занят. Только 23 февраля отряды повстанцев вошли в г. Кокчетав. Под их контролем город находился всего 10 дней. За это время был организован Главный военный совет, штаб, комендатура, была объявлена всеобщая мобилизация. Началась организация органов власти. Было объявлено, что во всех волостях и станицах взамен исполкомов должны быть временно организованы военные советы в составе председателя, двух заместителей по военной и хозяйственной частям и секретаря, в прочих селениях и аулах - сельские и аульные военные советы в составе председателя, его заместителя и секретаря»[10, с. 307]. В Кокчетавской типографии, оставшейся в распоряжении восставших, печатались приказы, воззвания, распространялись слухи о падении Омска и Иркутска и т.д. Повстанцы широко пропагандировали «истинное народовластие», была объявлена советская власть без коммунистов, свободная торговля [10, с. 373].

В городе новая власть производила только аресты, никого не расстреливала. Однако в уезде началось массовое уничтожение коммунистов, продработников и сочувствовавших Советской власти. Восставшие устраивали самосуд над плененными представителями власти и их родственниками, убивали продработников. С коммунистами расправлялись с крайней жестокостью. Типичными были такие расправы как над уполномоченным станицы Арык-Балык Вашкевичем. Он был раздет до гола и облит холодной водой при морозе, его гоняли по станице, после расстрела труп был выброшен в лес [11, л. 6].

На охваченной восстанием территории произошла полная ликвидация партийных организаций и советской власти. На всей охваченной восстанием территории мятежники уничтожали разверсточные списки, грабили склады и ссыпные пункты и угоняли скот. Для подавления восстания в соседнем Атбасарском уезде был организован отряд во главе с помощником начальника уездной милиции И. Плескачом. Попытки повстанцев уничтожить отряд Плескача успеха не имели. 12 марта из Акмолинского уезда к атбасарскому отряду прибыло подкрепление. Это сковало значительные силы повстанцев на западе Кокчетавского уезда и отвлекло их внимание от главного направления удара карательных войск Красной армии.

Из советских войск, действовавших под Петропавловском, была выделена Южная группа под командованием чрезвычайного уполномоченного Сибревкома Е.В. Полюдова. Она и сыграла решающую роль в разгроме кокчетавского очага восстания. В составе этой группы были 26-й кавалерийский, 233-й Казанский стрелковый, 253-й стрелковый полки, батарея 76-го артдивизиона, 7-й запасной пулеметный батальон. В первых числах марта Южная группа очистила тракт Петропавловск-Кокчетав. 5 марта в ходе ожесточенного двухчасового боя выбили повстанцев из Кокчетава. Повстанцы обороняли Кокчетав «довольно дружно и храбро», но удержать не смогли. При отступлении в пяти верстах от Кокчетава ими было брошено около 600 пленных советских работников и красноармейцев [10, с. 373].

За неделю Южная группа войск заняла практически все населенные пункты, за исключением казачьих станиц, расположенных в 80-100 км западнее Кокчетава. Основные силы повстанцев оказывали ожесточенное сопротивление. Кровопролитные бои продолжались с 12 по 22 марта, пока не было сломлено сопротивление восставших. Только в боях за станицу Лобаново повстанцы потеряли убитыми и раненными около 1100 человек. Постепенно восстание пошло на убыль. Часть повстанцев, не сдавшихся Советской власти, через Акмолинские степи ушла на юг. На время им удалось захватить г. Каркаралинск. Но в середине апреля регулярные войска выбили их из города. Часть повстанцев была уничтожена, а спасшимся удалось уйти на территорию Китая. Отголоски восстания в виде разрозненных повстанческих отрядов тянулись до 1923 г.

Восстание было подавлено властями в самой жестокой форме. Председатель Кокчетавской революционной «тройки» Т.Ф. Розенбах в своем докладе Омскому губкому РКП(б) писал: «…Я противник каких бы то ни было насилий в политической борьбе, всегда отказывался работать в ЧК и трибуналах, но теперь дошел до того, что подписываю приговоры о расстрелах, и у меня рука не дрожит…»[10, с. 470]. На местах расположения регулярных войск творился произвол теперь уже со стороны красноармейцев и командиров. Сводки пестрят сведениями о «грабежах, насилиях, убийствах и других беззаконных действиях, чинимых войсками в отношении сельского населения в местах расквартирования войск [10, с. 472 ].

Определить количество погибших повстанцев не представляется возможным. Во всех сводках, донесениях различных штабов карательных войск, количество погибших исчисляется сотнями. Только по данным председателя Сибревкома И.Н. Смирнова, к 12 марта 1921 в Ишимском и Петропавловском уездах было убито около 22 тыс. повстанцев» [14 ]. После взятия регулярными войсками сел и станиц Кокчетавского уезда, Чрезвычайная тройка представительства ВЧК по Сибири уже 31 марта вынесла смертные приговоры 55 повстанцам из Кокчетавского уезда. После ликвидации восстания в Имантавской станице было расстреляно около 40 человек»[12, л. 13], в селе Лобаново - 11 [11, л. 6]. В архиве сохранился список, состоящий из фамилий 232 повстанцев, расстрелянных в Кокчетавском уезде в дни подавления восстания [12, л. 155].

Заключение. Причины поражения заключались в том, что повстанцы, представляя сельское население, состоявшее из крестьян, казаков и казахского населения, априори не могли противостоять регулярным войскам. Кроме того, восставшиене стремились к захвату государственной власти. Они лишь выступили против тотального изъятия необходимых продуктов питания и скота. Продовольственная политика центральных и местных властей, не считавшаяся с реальными интересами и возможностями сельского населения, а также формы и методы проведения этой политики в жизнь, легализовавшие насилие и унижавшие человеческое достоинство, постоянное увеличение силового давления довели ситуацию до крайности. Выход из нее население видело в вооруженной борьбе.

Восстание носило антикоммунистический характер. Хотя основная масса восставших не разбиралась в программных целях и задачах коммунистов, но прекрасно понимала решающую роль партии и коммунистов в проведении продовольственной политики советской власти. Так как эта политика разоряла их хозяйства и обрекала их семьи на полуголодное существование, восставшие выступали с лозунгом «За советы без коммунистов!». Восставшие стремились насильственно отделить советы от коммунистов.

В то время, когда восстание было разгаре, в Москве шел Х съезд РКП(б), на котором был провозглашен курс на новую экономическую политику, в соответствии с которой продразверстка заменялась продовольственным налогом. Однако продналог вводился только в тех губерниях, которые выполнили продразверстку. Восставшие Петропавловский и Кокчетавский уезды, прежде чем перейти к сдаче продналога, должны были рассчитаться с Центром по долгам прошлого года, оставшимся от продразверстки.

11 мая 1921 г. для вывоза изъятого хлеба в Акмолинской губернии было введено военное положение. Продорганы сначала использовали формы принудительного товарообмена. Затем начали попросту реквизировать у населения продукты питания. Именно таким способом была изъята основная масса хлеба, заготовленного государством к июлю 1921 г. Такое выполнение «боевого задания» в совокупности с причинами природного характера, имело чудовищные последствия. В хлебных районах Северного Казахстана в 1921 и 1922 гг. разразился голод.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.  Абылхожин Ж.Б. Очерки социально-экономической истории Казахстана XX века. - Алматы, 1997.

2.  Новейшая история Казахстана. Сборник документов и материалов (1917-1939 гг.) / Сост. К. Каражанов, А. Такенов. - Алматы: Санат, 1998. - Т.1.

3.  Медеубаев Е.И. «Политика «военного коммунизма» в Казахстане (1918-1921 гг.): автореф. дисс.... канд. истор. наук: 07.00.02. - Алматы: КазНУ, 1999.

4.  Гривенная Л. А.Крестьянское повстанчество в Северном Казахстане в начале 20-х годов ХХ века. – Петропавловск: СКГУ им. М. Козыбаева, 2009. – 186 с.

5.  Сибирская Вандея. Документы. В 2-х т. Т. 1 (1919-1920), Т. 2 (1920-1921). - Москва: МФ «Демократия», 2000; 2001.

6.  Государственный архив Акмолинской области. Ф. 55/ 09. Оп. 1. Д. 1.

7.  Государственный архив Северо-Казахстанской области. Ф.43/01. Oп. 1. Д. 141.

8.  Государственный архив Акмолинской области. Ф. 5. Oп. 1. Д. 28а.

9.  Гривенная Л.А. Крестьянское повстанчество в Северном Казахстане в начале 20-х годов ХХ века. – Петропавловск, 2009. – 186 с.

10.  Сибирская Вандея. Документы. В 2-х т. / Под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. В.И. Шишкин. Т. 2 (1920-1921). - Москва, 2001. – 776 с.

11.   Государственный архив Акмолинской области. Ф.1350. Oп. 1. Д. 3.

12.  Государственный архив Акмолинской области. Ф. 1350. Oп. 1. Д. 2

13.  Государственный архив Акмолинской области. Ф. 1353/46. Oп. 1. Д. 107.

14.  Шишкин В.И.Западно-Сибирский мятеж// Историческая энциклопедия Сибири[В 3-х т.] / Институт истории СО РАН. – Новосибирск, 2009.V.I. - Р. 582–584.

REFERENCES

1.  Gosudarstvennyj arhiv Akmolinskoj oblasti. F.55/ 09. Op. 1. D.1.

2.  Gosudarstvennyj arhiv Severo-Kazakhsanskoj oblasti. F.43/01. Op. 1. D.141.

3.  Gosudarstvennyj arhiv Akmolinskoj oblasti. F.5. Op. 1. D. 28а.

4.  Lyudmila Grivennaya. Krest'yanskoye povstanchestvo v Severnom Kazakhstane v nachale 20-kh godov ХХ veka [The peasant rebellion in the Northern Kazakhstan in the beginning of 20-ies of the ХХ century]. –Petropavlovsk, 2009. – 186 р.

5.  SibirskayaVandeya. Dokumenty.[Siberian Vendee. Documents]. V 2-ht. Pod red. akad. Yakovleva A.N.; sost. Shishkin V.I. V. 2 (1920-1921). Moskva, 2001, 776 p. (InRuss.).

6.  Gosudarstvennyj arhiv Akmolinskoj oblasti. F.1350. Op. 1. D. 3.

7.  Gosudarstvennyj arhiv Akmolinskoj oblasti. F.1350. Op. 1. D. 2

8.  Gosudarstvennyj arhiv Akmolinskoj oblasti. F.1353/46. Op. 1. D. 107.

9.  Vladimir Shishkin. Zapadno-Sibirskiy myatezh [West-Siberian rebellion]. // Istoricheskaya entsiklopediya Sibiri[in 3 volumes] / InstitutistoriiSORAN. – Novosibirsk, 2009.V.I. - Р. 582–584.

Г. КАЖЕНОВА, Л.Н. Гумилев атындағы Еуразия ұлттық университеті, Нұр-Султан қ

Мақалада Солтүстік Қазақстандағы Әскери коммунизм саясатына бұқара халықтың көрсеткен қарсылығы қарастырылған. Азаматтық соғыс кезінде (1918-1921) орын алған «Әскери коммунизмнің» маңызды бөлігі – Кеңес мемлекетін қажетті азықпен қамтамасыз еткен Азық-түлік салғырты болды. Кеңес үкіметінің осындй азық-түлік саясатына наразылық 1921 жылы қанды көтеріліске ұласты. Еңбекте казактар, орыс шаруалар мен қазақтардың осы көтеріліске қатысу себептері талданған. Жекелеген уездердегі көтерілістің барысы сипатталады. Көтеріліс коммунисттік режимге қарсы сипатта болғандығы туралы тұжырым жасалады.

Түйін сөздер: Солтүстік Қазақстан, азаматтық соғыс, антикоммунисттік көтеріліс, азық-түлік салғырты, Ақмола губерниясы.

G. KAZHENOVA ¹

¹L.N. Gumilyov Eurasian National University

Nur-Sultan, Kazakhstan

THE RESISTANCE OF THE POPULATION TO THE POLICY OF WAR COMMUNISM IN NORTHERN KAZAKHSTAN

The article is devoted to the resistance of the population to the policy of war communism in Northern Kazakhstan. The fundamental part of the “war communism” policy was the food surplus appropriation that was the main method of procuring provisions by the Soviet state held during the years of the Civil War (1918–1921). Resistance of the Soviet state to the food policy in early 1921 led to the bloody uprising. The paper analyzes the reasons of participation of the Cossacks, peasantry and the Kazakh population in the uprising. The course of the rebellion in uyezds is also considered. The uprising is characterized as anti-communist.

Keywords: Northern Kazakhstan, civil war, anti-communist rebellion, food surplus appropriation (prodrazverstka), Akmola Gubernia.