Введение. Одним из последствий распада советского государства явился кризис гуманитарных наук, в том числе и исторической. Полная их зависимость от действующей политической власти сменилась отрицанием накопленного опыта и неспособностью предложить новые инструменты и концепции, объясняющие реалии прошлого и настоящего.

Смена политической конъюнктуры вызвала недоверие общества к официальной исторической науке, обеспечивающей объективную связь времен. Для общества стало очевидным, что история не может всецело находиться в руках власти и профессиональных историков и быть средством для формирования наших представлений о прошлом, настоящем и будущем. По той простой причине, что история создается каждым из нас, независимо от того, находимся ли мы в состоянии действия или бездействия и, соответственно, она является достоянием всей нации.

Материалы и методы. Сегодня социум находится в ожидании той истории, которая совпала бы с его представлениями о прошлом и способствовала бы пониманию себя в настоящем.

В этом смысле актуальным является использование концепции коллективной памяти, одного из популярных методов в изучении прошлого. Термин «коллективная память» был введен в научный оборот французским ученым Морисом Хальбваксом еще в первой половине ХХ века (Хальбвакс, 2005: 40-41). На сегодняшний день нет четкой дефиниции относительно данного феномена, но он активно внедряется в научное пространство благодаря таким ученым как А.Ассман, Д.Вегнер и др. (Ассман, Вегнер, 2004). В постсоветском научном пространстве метод уже применяется французскими (Нора, 1999:17-50; Рикёр, 2004), российскими (Емельянова, Кузнецова, 2013; Емельянова, 2016), киргизскими (Ногойбаева,2017; Кожобекова, 2018; Элери Битикчи, 2018) и белорусскими ученым (Казакевич, 2011).Его большим достоинством является междисциплинарность, что позволяет изучать процессы, связанные с коллективной памятью с разных позиций. Проблемы, феномен коллективной памяти, взаимодействие и тесная связь истории и памяти исследуются З.Чеканцевой (Чеканцева, 2015), Д.Жуковым(Жуков, 2013). Интересные подходы к изучению памяти и выстраивании идентичности в национальном аспекте у З. Карагезова (Карагезов, 2009); К. Медеуовой (Медеуова, 2017), (Нурбаева, 2018). Социальный аспект коллективной памяти рассматривает В. Шнирельман (Шнирельман, 2016) на материалах бывшего советского государства. Вопросы коллективной памяти в разрезе конструирования идентичности также изучаются в Казахстане, результаты исследований опубликованы в коллективной монографии (Медеуова и др.,2016).

Исходя из целей и задач настоящей статьи был применен социологический опрос как инструмент оценки и корректировки выдвигаемого тезиса и позволяющий создать более достоверную картину взаимосвязи общества и прошлого через обозначение и выявление значимости исторических персон и событий в памяти социума.

Основу социологического опроса составило опосредованное закрытое анкетирование. Количественный и возрастной состав определялся таким образом, чтобы в него вошли возрастные группы от 17 лет и далее без ограничения. Результаты опроса отражают коллективные предпочтения в контексте отечественной истории и позволяют выявить круг событий и личностей, играющих в жизни социума символизирующую и консолидирующую роли.

Обсуждения. История для казаха – это не всеобщий поток событий, а прошлое, ассоциируемое с деятельностью неординарных личностей, с чьими именами были связаны периоды могущества или упадка. Избирательность кочевника была обоснована рациональным подходом: длительное существование в непростых условиях заставляло его пользоваться минимумом вещей, так и память концентрировала в себе только ключевые знаковые моменты, выборка которых происходила исключительно на интуитивном уровне, базирующимся на степной мудрости. Таким образом, средневековый казахский социум довольно успешно решал задачу сохранения памяти и передачи ее последующим поколениям.

В традиционном казахском обществе, где долгое время письменная фиксация не применялась, ведущая роль в передаче информации отводилась степным интеллектуалам - кария. Существование такой группы, выполнявшей столь необходимый функционал по сохранению памяти, демонстрирует потребность исторического знания. Одновременно это показатель того, что степные элиты осознавали роль памяти как в сохранении культуры и идентичности, так и в укреплении кочевого государства. При этом мы сомневаемся, что они выполняли какой-либо государственный заказ. Но очевидно, что потребность кочевого социума в информации, связывающей настоящее с прошлым, была актуальна и с ее помощью создавалась цельная картина мира и место кочевника в ней.

Но на протяжении XIX-ХХ столетий казахская культура прошла ряд испытаний-вызовов, на которые не всегда могла дать ответы. Совокупность колониальных и советских мероприятий привели к колоссальным изменениям и, как следствие, к кризису исторического знания и идентичности.

Сегодня мы пытаемся вернуться в лоно своей культуры, не отрицая современный мир и его достижения. Появилась мощная потребность знать историю своей семьи, рода, страны. Но любое знание должно привести к определенным результатам: переосмыслению, разделению ответственности и т.д. Куда может привести наш процесс «обретения памяти» и воспоминаний?

Результаты. Аллейда Ассман, известный исследователь исторической памяти, выделила четыре этапа в формировании коллективной памяти у этнических немцев. По ее мнению, события прошлого вызывают у современного немецкого общества определенное чувство вины, и к началу ХХI века они пережили в отношении к нему следующие вехи: забвение, помнить, чтобы не забыть, помнить, чтобы преодолеть, история как диалог (Ассман, 2004). Очевидно, что немецкий социум находится в активном взаимодействии с историей, переживая различные эмоции по отношению к ней. Идет некий процесс переосмысления событий, который неизбежно приводит к идентификации и восприятию себя как в прошлом, так и в настоящем. Новые смыслы, полученные в результате диалога с историей, в какой-то степени формируют чувство ответственности за события, в которых современное немецкое общество неучаствовало, и корректируют действия в настоящем.

Используя данную схему, мы можем предположить, что казахстанское общество находится на этапе: «помнить, чтобы не забыть». Почему, имея длительную и богатую на события историю, мы находимся только на втором этапе? Объективно ситуация выглядела следующим образом: казахи в XVIII веке, приняв русское подданство, к сожалению, не имели условий для реализации своих естественных прав (экономических – разрушалась традиционная система хозяйствования, политических – перераспределялись властные ресурсы в пользу колониальных органов, где казахи не были представлены, культурных – шел процесс русификации). Затем последовал период большевистских социальных экспериментов по реализации амбициозного плана – строительства советской общности. Для создания человека нового типа необходимо было подготовить основу, в которой нет места для прошлого и любых проявлений, связанных с его первичной идентичностью. Данный процесс сопровождался ломкой и стиранием естественных условий, в которых формируется идентичность этноса, группы и личности.Так, в Советском Союзе русская речь захватывает все пространство бытия и становится языком межнационального общения, вытесняя другие языки и сегодня является средством внутриэтнической коммуникации вплоть до внутрисемейной. История Казахстана, как дисциплина, могла бы обеспечить связь с прошлым, нопредусмотрительно была изъята из обучающихся программ. В свое время О.Сулейменов задавался вопросом: как он и многие другие представители его поколения знают историю мира, но так мало им известно из истории своего народа (Сулейменов, 1975). Таким образом, вполне успешно шла целенаправленная работа государственных и партийных органов по стиранию памяти о прошлом.

События последних тридцати лет демонстрируют повышенный интерес у казахстанцев к национальной истории. В то же время, исторический материал, отраженный в учебниках, вызывает всеобщее недоверие и сомнение. В обществе до сих пор продолжается дискуссия относительно советского прошлого, и она не в его пользу, идут процессы ревизии и советской идеологии,и истории.Дискредитация коснулась не только истории, но и всех сфер советского строя: экономики, политики, культуры. Постсоветское общество почувствовало себя обманутым и, находясь в поиске истины, вступило в стадию активных воспоминаний. Только в отличие, допустим, от немцев и французов, мы искали в прошлом объекты гордости. В процессе поиска были обнаружены такие казахские традиции, от которых мы были искусственно оторваны все советское время. Так, родовое деление, традиционное для кочевого социума, стало достоянием современного казаха. Движение по изучению истории родов охватило всех и, по сути, стало стихийным: стали появляться сайты по родовой тематике, книги, целью которых стало возвеличивание роли того или иного рода. Мы стали воспринимать любую информацию, не подвергая ее критическому анализу. Надо признать это приняло настолько искривленные формы, что привело к созданию мифов. Разумеется, что такой формат воссоздания прошлого неприемлем. Он несет в себе опасность внутриэтнической необоснованной конкуренции и девальвации истории как науки.

Очевидно, что вопрос памяти связан с проблемой идентичности современного казаха и его естественными потребностями ощущать связь с предыдущими и настоящими событиями. Родовая история отчасти помогает ему провести идентификацию с прошлым. Одновременно происходитвозрождение традиций, от которых мы были оторваны по известным причинам. Отсутствие глубинных знаний по истории позволяет традициям также играть роль связующего звена. Таким образом, источником исторической информации становится казахская культура, где мы ищем ответы. Сегодня современная казахская культура находится под воздействием глобализационных процессов. Картина мира постоянно сужается к культу западных стандартов во всех сферах бытия. В таких условияхконкурентоспособность казахстанской культуры зависит от ее содержательной части, в ином случае ее роль в воссоздании памяти вызывает вопросы.

В силу вышеназванных обстоятельств современное казахстанское общество имеет своеобразные представления о прошлом. Как формируется коллективная память и почему одни события зафиксировались в нашем сознании, а другие выпадают, каков алгоритм их формирования? Относительно этой проблемы в европейской науке давно идет спор. Так, представители Школы Анналов отказывают в феномене «коллективных воспоминаний», утверждая, что есть только индивидуальная память, основанная на личном опыте (Ассман, 2014). Aпонятие «совместной/коллективной памяти» метафорично, поэтому не может быть истинным. Более того, они утверждают, что коллективные воспоминания обязательно трансформируются в идеологию или миф. Что касается постсоветского пространства, то здесь изучение «коллективной памяти» более чем скромно, это связано с одной стороны неосвоенностью англоязычной литературы, а с другой – консерватизмом, присущим исторической науке, в частности и гуманитарным в целом.

Авторами статьи был проведен социологический опрос с целью определения коллективных представлений о прошлом, разделяемым различными возрастными и социальными группами казахстанского общества.В исследовании приняло участие 103 респондента. Из них 50 – студенты в возрасте от 17 до 22 лет; 38 человек – работающие взрослые, чей возрастной диапазон составляет от 25 лет до 58 лет и категория неработающих пенсионеров – 15 человек.

Таким образом, представлены несколько поколений, связанных определенными рамками коллективной памяти. Респонденты должны были определить наиболее значимые в их понимании исторические фигуры и события, связанные как с политикой, так и культурой. Из них мы сделали выборку наиболее упоминаемых, чья частота была бы выше 15 %.

Респонденты, во-первых, должны были выделить личности среди исторических персон, сыгравших большую роль в казахской истории. Интересно, что, отвечая на первый вопрос, респонденты не были ограничены временными рамками, кроме как определением: «казахская история». Предпочтения наших современников по историческим личностям выглядят следующим образом:

Таблица №1

Результаты анкетирования иллюстрируют отношение разных возрастных категорий к историческим личностям и их актуализации не только в контексте отечественной истории, но и настоящего времени. Пересечение интересов происходит в радиусе следующих фигур: Жанибек и Керей, Абай, Абылай хан. Не были включены в этот круг: Кенесары хан, А. Букейханов, Касым-хан, Тауке хан, несмотря на то, что частота упоминаний у некоторых возрастных категорий более 30% (см.Таблицу №1). К примеру, Касым хан является знаковой личностью для молодого поколения, но взрослое и пенсионное население обошли вниманием данную персону. Аналогичная ситуация и с Кенесары ханом, Тауке ханом и А.Букейхановым.

Процентное соотношение упоминаний по таким персонам какЖанибек и Керей, Абай, Абылай хан говорит о том, что общество готово принять их в качестве символов казахстанской государственности и национальной идентичности.

Во-вторых, респонденты должны были выделить события, оказавшие ключевую роль в судьбах казахского народа. Выборка была напрямую связана с деятельностью предложенного ряда исторических персон.

Таблица№2

Консолидирующий потенциал имеют события, связанные с созданием Казахского ханства, с казахско-джунгарскими войнами и принятием русского подданства. Выборка событий коррелируется со списком выдающихся личностей.

В-третьих, мы выявили основные ресурсы, за счет которых происходит конструирование коллективной памяти с вычленением базовых событий и определением знаковых личностей. Среди основных источников респондентами были выделены: интернет, телевидение, книги, исторические фильмы.

Интернетявляется едва ли не основным информационным ресурсом для современного казахстанского общества. Так к примеру, 80% студенчества отметили что чаще всего обращаются к интернет источникам; 50% взрослого населения и 33,3% пенсионеров находят историческую информацию в интернете.

Телевидение стало источником для 14% молодежи, 34,2% взрослого населения, 33,2% - пенсионного возраста.Социальные сети: 28%; 26,3% и 20% соответственно трем группам от молодого до пенсионного возраста.

Книги занимают первое место по формированию исторической памяти у 96% молодежи, также обращаются к книгам 76,3 % и 40% взрослого и пенсионного населения соответственно.

Фильмы также являются для взрослого и пенсионного возрастов ресурсом для исторического знания –7,9% и 26,6 соответственно.

Ответы по данному блоку подтверждают тезис о недоверии общества к официальным источникам. В то же время, ответственность за формирование исторического сознания не является монополией государства. Семья, являясь важнейшим социальным институтом, имеет все возможности влиять на этот процесс, однако ответы респондентов демонстрируют, что семья сегодня не выполняет эту роль и не готова взять на себя функцию сохранения тем более конструирования памяти.

В целом, наше исследование свидетельствует, что историческое сознание и память современного казахстанца строятся на событиях и персонах отдаленного времени, с которым не связаны даже детские воспоминания самых взрослых респондентов. В то же время по Морису Хальбваксу должны быть определенные рамки, в которых и формируется коллективная память (Хальбвакс, 2005).Так, для современного общества исключительную важность имеют: возникновение Казахского ханства, история казахско-джунгарских войн и события «Годы великого бедствия» (Ақтабан Шұбырынды). И это несмотря на то, что «возвращение» в этническую историю казахов произошло только в конце 80-х-начале 90-х гг. ХХ века. Выбор событий и личностей удивляет, потому как половина респондентов училась в школе в советское время, когда история республик была заменена на историю успехов коммунистической партии. Такой формат истории привел к оторванности казахского этноса от исторических знаний о своем прошлом. Среди общего числа респондентов только студенчество находится в состоянии непрерывного получения исторической информации: сначала в школе, затем в колледже и университете. Остальные респонденты имеют достаточно отдаленное представление что есть «казахская история». Тем не менее, результаты опроса дают намобразы прошлого, одинаково воспринимаемые всеми поколениями. То есть доминирующее большинство рисует примерно одну картину памяти. Однозначно, формирование образа прошлого обусловлено тем информационным пространством, в котором мы пребываем: школьная программа по истории, создание исторических фильмов, университетский курс отечественной истории, широкое празднование 550-летия ханства. Для молодого поколения эти события актуализированы глубоким изучением материала в контексте школьного и университетского курсов. При создании единых образов значимость этих событий может неодинаково определяться у разных возрастных групп. Взрослое поколение к выбору подходит более осмысленно, понимая, что это есть событие ключевое, ближе всех стоящее к современной государственности. Молодежь актуализирует его в связи с искусственным подталкиванием, но не сакральным осмыслением значимости события в их личной и общественной жизни.

В то же время отсутствие интереса к событиям недавнего времени является показателем слабой связи общества и истории, как уникального феномена, формирующего наше настоящее. Потому как историю можно и нужно рассматривать как продолженное прошлое в сегодняшнем дне. Так, только респонденты возрастной категории 30-50 лет выделили Декабрьские события и распад Советского Союза. У данной возрастной группы явно прослеживается эмоциональная связь с данным событийным рядом.  Для них это время, связанное с этапомформирования личности и первыми попытками влияния на события и историю. Для нынешнего студенчества и пенсионеров они не стали ключевыми и не зафиксированы в их историческом и гражданском сознании или имеет свои особенности. Тем не менее, среди всего списка именно эти события могут стать водоразделом или ядром, вокруг которого строится коллективная память: в этом случае есть поколение очевидцев и поколения, которым можно передать это знание.

Результаты социологического опроса свидетельствуют о поверхностном знании истории своего государства и не совсем четком представлении, когда начинается именно казахская история. В этом собственно и есть феномен коллективной памяти. Это не есть учебник по истории в классическом понимании с датами и цифрами. Здесь внимание акцентируется на личностях и событиях, которые имеют одинаково важное значения для общества в тот или иной период. При этом события могут быть как героическими, так и травмирующими для большинства членов общества. Очевидно, что мы еще находимся в начале пути освоения своей истории. Мы стараемся вспомнить и наши воспоминания отрывочны, эмоциональны. Но уже формируется картина или лучше сказать рамки, в которых произойдет создание этой картины. Наши коллективные воспоминания работают либо на восстановление, либо на формирование идентичности, что одинаково важно в формате новой политической и культурной реальности.

Литература:

Ассман А. Длинная тень прошлого. Мемориальная культура и историческая политика. – М.:2014. – 328 с.

Емельянова Т., Кузнецова А. Значимые фигуры российской истории в коллективной памяти разных групп общества // История и современность, 2013. –№2. – с.123-129; Емельянова Т. Коллективная память о советском прошлом: назад в СССР? // Психологические исследования, 2016.– Т.9. – № 47.

Жуков Д. Коллективная память: ключевые исследовательские проблемы и интерпретация феномена // Internum. –2013.–№1.

Казакевич А.Символика места: забывание и фрагментация советского в ландшафте Минска // Неприкосновенный запас. –2011. –№ 6. – [Электронный ресурс]. – URL:http://www.nlobooks.ru/node/1575;

Карагезов З. Коллективная память и национальная идентичность в эпоху глобализации (на материале эмпирического исследования молодежи Азербайджана) // Кавказ и Глобализация. –2009. –Т.3.–Выпуск 1.

Медеуова К. Актуальные практики памяти: концептуализацияпрошлого и конструирование идентичностей // Современные образовательные технологии в преподавании естественно-научных и гуманитарных дисциплин: сборник научных трудов II Международной научно-методической конференции, 9-10 апреля 2015 г. // Национальный минерально-сырьевой университет «Горный». – Санкт-Петербург, 2015. – С.467-471.

Медеуова К. Поиск новых форм и пространств (мест) мемморизации для конструирования идентичности // Хабарши-Вестник ЕНУ им. Л.Н.Гумилева. Cерия гуманитарных наук. – 2017. – №5. – С. 330-334.

Методологические вопросы изучения политики памяти: Сборник научных трудов. / Отв. ред. Миллер А. И., Ефременко Д. В. – М.-СПб:, 2018. 224 с.;

Ногойбаева Э. Политика памяти в Кыргызстане: От деколонизации к реколонизации // 22 ноября, 2017 г.– [Электронный ресурс]. –// http://esimde.org/archives/449; Кожобекова А. Редуцирование памяти: время и пространство на примере Ата-Бейит. – [Электронный ресурс]. – // http://esimde.org/archives/1101;Элери Битикчи. Манас или Ленин: ограничения памяти // Немономиф. 1 сентябрь, 2018.

Нора П. Проблематика мест памяти Франция-память. СПб.: 1999.– 328 с. Рикёр П. Память, история, забвение / Пер. с фр. И. И. Блауберг и др. – М.: 2004. – 728 с.

Нурбаев Ж.Е. (в соавторстве сМедешевой И.Б.) Қазақстардың XIX ғасырдың ортасындағы ұлт-азаттық қозғалысындағы мұсылман дін басылары. // Отан тарихы. – 2018. - № 3. – С.168-178.

Нурбаев Ж. Коллективная память в контексте формирования национальной идентичности (к постановке проблемы) // Международной научно-практической конференции«Проблемы изучения истории Казахстана в русле идеи Президента РК Н.А. Назарбаева «Мәңгілік Ел», 26 сентября 2014 г. –Астана,2014. – С.34-39.

Практики и места памяти в Казахстане. –Астана: ЕНУ имени Л.Н. Гумилева, 2016. – 73 с.

Сулейменов О. АЗ и Я. Книга благонамеренного читателя. –Алма-Ата: 1975. –302 с.

Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас, 2005.– №2-3.

Чеканцева З.Коллективная память и история // Преподаватель XXI век. –2015. –№ 4.

References:

Assman A. Dlinnaya ten' proshlogo. Memorial'naya kul'tura i istoricheskaya politika. –M.:2014.–328 s. [in Russian].

Yemel'yanova T., Kuznetsova Znachimyye figury rossiyskoy istorii v kollektivnoy pamyati raznykh grupp obshchestva. // Istoriya i sovremennost', 2013. – №2 – s.123-129.[in Russian].

Zhukov D. Kollektivnaya pamyat': klyuchevyye issledovatel'skiye problemy i interpretatsiya fenomena // Internum, 2013. – №1 [in Russian].

Kazakevich A. Simvolika mesta: zabyvaniye i fragmentatsiya sovetskogo v landshafte Minska. // Neprikosnovennyy zapas. 2011. –№ 6. – [Elektronnyi resurs]. –URL: http://www.nlobooks.ru/node/1575 [in Russian].

Karagezov Z. Kollektivnaya pamyat' i natsional'naya identichnost' v epokhu globalizatsii (na materiale empiricheskogo issledovaniya molodezhi Azerbaydzhana). // Kavkaz i Globalizatsiya. 2009. – T.3. – Vypusk 1 [in Russian].

Medeuova K. Aktual'nyye praktiki pamyati: kontseptualizatsiya proshlogo i konstruirovaniye identichnostey // Sovremennyye obrazovatel'nye tekhnologii v prepodavanii yestestvenno-nauchnykh i gumanitarnykh distsiplin: sbornik nauchnykh trudov II Mezhdunarodnoy nauchno-metodicheskoy konferentsii, 9-10 aprelya 2015 g. / Natsional'nyy mineral'no-syr'yevoy universitet «Gornyy». – Sankt-Peterburg, 2015. – S.467-471 [in Russian].

Medeuova K. Poisk novykh form i prostranstv (mest) memmorizatsii dlya konstruirovaniya identichnosti // Khabarshi-Vestnik YENU im. L.N.Gumileva. Ceriya Gumanitarnykh nauk. – 2017. – №5. – S. 330-334. [in Russian].

Metodologicheskiye voprosy izucheniya politiki pamyati: Sbornik nauchnykh trudov. / Otv. red. Miller A.I., Yefremenko D.V. – M.-SPb:, 2018. – 224 s.;

Yemel'yanova T. Kollektivnaya pamyat' o sovetskom proshlom: nazad v SSSR? // Psikhologicheskiye issledovaniya, 2016. – T.9. – № 47 [in Russian].

Nogoybayeva E. Politika pamyati v Kyrgyzstane: Ot dekolonizatsii k rekolonizatsii // 22 noyabrya, 2017 g. – [Elektronnyi resurs]. – http://esimde.org/archives/449;[in Russian]. 

Kozhobekova A. Redutsirovaniye pamyati: vremya i prostranstvo na primere Ata-Beyit. – [Elektronnyi resurs]. – http://esimde.org/archives/1101; Eleri Bitikchi. Manas ili Lenin: ogranicheniya pamyati.// Nemonomif. 1, sentyabr', 2018 g. [in Russian].

Nora P. Problematika mest pamyati Frantsiya-pamyat'. SPb.: 1999.–s. 17-50.; Rikor P. Pamyat', istoriya, zabveniye / Per. s fr. I. I. Blauberg i dr. – M.: 2004. –728 s. [in Russian].

Nurbayev ZH.Ye. (v soavtorstve s Medeshevoy I.B.) Kˌazakˌstardyң XIX ġasyrdyң ortasyndaġy ұlt-azattyk kˌozġalysyndaġy mysylman dín basylary // Otan tarikhy. – 2018. - № 3. – S.168-178 [in Russian].

Nurbayev ZH. Kollektivnaya pamyat' v kontekste formirovaniya natsional'noy identichnosti (k postanovke problemy) // Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii «Problemy izucheniya istorii Kazakhstana v rusle idei Prezidenta RK N.A. Nazarbayeva «Məңgílík Yel», 26 sentyabrya 2014 g. – Astana, 2014. – S.34-39 [in Russian].

Praktiki i mesta pamyati v Kazakhstane. –Astana: YENU imeni L.N. Gumileva, 2017. – 73 s. [in Russian].

Suleymenov O. AZ i YA. Kniga blagonamerennogo chitatelya. –Alma-Ata: 1975. - 320 s.[in Russian].

Khal'bvaks M. Kollektivnaya i istoricheskaya pamyat' // Neprikosnovennyy zapas, 2005.–№2-3 [in Russian].

Chekantseva Z. Kollektivnaya pamyat' i istoriya // Prepodavatel' XXI vek.–2015. –№ 4.[in Russian].

Shnirel'man V. Sotsial'naya pamyat' i obrazy proshlogo // Novoye proshloye. The New Past, 2016. –№1. [in Russian].

ҒТАМР 03.20:03.29

ЗАМАНАУИ ҚАЗАҚСТАН ЖАҒДАЙЫНДАҒЫ ТАРИХИ ЖАДЫ: ҚАҺАРМАНДАР МЕН ІШКІ МӘНДЕРДІ ІЗДЕУ

Г.Ж. Султангазы¹, Л.К. Мукатаева²

¹Тарих ғылымдарының кандидаты, доцент. М.С. Нарикбаев атындағы КАЗГЮУ университеті. Нұр-Сұлтанқ., Қазақстан

²Тарих ғылымдарының кандидаты, доцент. М.С. Нарикбаев атындағы КАЗГЮУ университеті. Нұр-Сұлтанқ., Қазақстан

Аңдатпа. Мақалада кезеңдер мен рухани мұраларды сақтау арақатынасының объективті байланысын қамтамасыз ететін адам мен тарихтың өзара әрекеттесу құбылысының мәселелері қарастырылады. Тарих толыққанды биліктің және кәсіби тарихшылардың құзырында емес екендігін және біздің өткеніміз, бүгінгіміз бен болашағымызға қатысты түсініктерді қалыптастыру құралы бола алмайтынын қоғам түйсінуде. Себебі, біз іс-әрекет үстінде болсақ та, болмасақ та тарихты әрқайсымыз құрай отырып, қалыптастырамыз. Осыған орай, ол барша ұлттың игілігі болып табылады. Аталмыш мақаланың мақсаты мен міндеттеріне орай, ұсынылып отырған тезисті ретке келтіру мен бағалаудың құралы ретінде әлеуметтік сауалнама пайдаланылды. Бұл белгілі бір тарихи тұлғалар мен оқиғалардың әлеуметтің санасы мен жадындағы маңыздылығын анықтау және белгілеу арқылы қоғам мен өткен кезең феномені арасындағы өзара байланысының неғұрлым шынайы бейнесін көрсетуге жағдай тудырады.

Түйін сөздер: ұжымдық жады, тарихи естелік, жады саясаты, өткеннің бейнелері, заманауи Қазақстан.

IRSTI 03.20:03.29

HISTORICAL MEMORY IN THE CONDITIONS OF MODERN KAZAKHSTAN: SEARCH FOR HEROES AND MEANINGS

G.Zh. Sultangazy¹, L.K. Mukataeva²

¹Candidate of Historical Sciences, Associate Professor. M.S. NarikbaevKAZGUU University. Nur-Sultan, Kazakhstan.

²Candidate of Historical Sciences, Associate Professor. M.S. Narikbaev KAZGUU University. Nur-Sultan, Kazakhstan.

Abstract: The article discusses the interaction ofa human beingand history as a phenomenon that provides an objective connectionamong times and the preservation of spiritual heritage. Ithasbecome obvious to society that history cannot be entirely in the hands of the authorities and professional historians and cannot be a means to form our ideologyabout the past, present and future.Moreover, the history is created by eachpersonality, regardless of whether we are in a state of action or inactionasit is the property of the nationitself. Based on theaimsand objectives, a sociological survey was used as a tool for assessing and adjusting the thesis. This allows creating a more reliable picture of the relationship between society and the phenomenon of the past through the designation and identification of the significance of certain historical figures and events in the consciousness and memory of society.

Keywords: collective memory, historical memory, politics of memory, images of the past, modern Kazakhstan.