История монетного дела и денежного обращения на территории средневекового Казахстана относится к числу «белых пятен» казахстанской историографии. Публикации археологов и историков на эту тему ограничиваются простой фиксацией монетных находок или упоминанием монетной чеканки в городах Казахстана теми или иными правителями. Собственная самостоятельная школа нумизматики в современном Казахстане не сложилась и тем отраднее, что на выручку приходят дружественные коллеги из соседней Российской Федерации. Медиевистам Казахстана хорошо известны работы историка и нумизмата к.и.н. П.Н. Петрова. В настоящее время он один из ведущих экспертов в нумизматике монгольских государств Евразии в XIII–XVI вв.
Основная собственно нумизматическая часть новой рецензируемой книги написана нумизматом П.Н. Петровым. Казахстанским соавторам археологам акад. НАН РК К.М. Байпакову и Д.Воякину, по всей видимости, принадлежит вводная первая глава, посвященная городам Казахстана XIII–XV вв. (с. 8–27). Всего в книге шесть глав (с. 8–173), три приложения (с. 174–207), сорок две фототаблицы (с. 208–249), вклейки с иллюстрациями (11 рисунков), заключение на трех языках (с. 250–259) и список литературы (с. 260–272). Вторая и пятая главы книги посвящены общей информации о монетном деле и монетном обращении на территории Казахстана в XIII–XIV вв. В третьей, четвертой и шестой главах помещена каталожная информация о монетных выпусках, осуществлявшихся монетными дворами, располагавшимися на территории современного Казахстана.
Во введении (с. 3–7) П.Н. Петров отмечает, что в денежном деле монгольских государств XIII–XIV вв. «очень много неразрешенных вопросов» (с. 5). Однако, чтобы нумизматический источник стал информативным нужно, по словам автора, достигнуть определенного уровня полноты сбора фактических данных, но поскольку специальных исследований по ряду направлений этой проблематики еще нет, автор наиболее полно и системно представил материалы по Чагатаидскому государству (с. 5).
Нумизматическая часть книги открывается главой «Общие вопросы денежного дела и денежного обращения в Великой Монгольской империи, государстве Чагатаидов и Джучидов в XIII–XIV вв.». Это наиболее информативная, с общеисторической точки зрения, глава всей книги рассматривает такие аспекты проблемы как «Этапы монетного дела и денежного обращения» (с. 28–30), «Монетные номиналы» (с. 30–34), «Особенности обращения медных посеребренных дирхамов» (с. 34–36), «Дордже/ваджра и мандала на чагатаидских монетах XIV века» (с. 36–41), «Тамги на монетах Чагатаидов и Джучидов» (с. 41–67), «Эмитенты Чингизиды – хронология правлений» (с. 67–79).
П.Н. Петров приводит достаточно четкую градацию периодов монетного дела и денежного обращения в Великой Монгольской империи и государстве Чагатаидов, тогда как аналогичные этапы в истории Джучидов автором не проведены. Автор справедливо указывает на отсутствие сведений о чеканке монет в джучидских улусах Шибана и Орду-Ичена в период существования Монгольской империи. Только после прихода к власти Менгу-Тимура в 1266–67 г. можно говорить о новом этапе активной чеканки, вызвавшей появление новых монетных дворов, но лишь там, где были домонгольские традиции чеканки с преобладанием оседлого и городского населения и даже здесь они характеризуются локальностью (с. 29).
В главе подробно анализируются различные знаки, встречающиеся на монетах Чингизидов Казахстана, причины их появления на монетах, семантика. В частности, очень интересны размышления автора об орнаментальном построении, разделявшем поле монеты на две части, которое трактуется как буддийская ваджра (дорчже). Кроме того, загадочный круг с точкой внутри на монетах Чагатаидов является символическим изображением мандалы, еще одного символа буддизма. Такому пониманию этих знаков способствует не только сама конструкция рисунка, но и сведения письменных источников. Так, П.Н. Петров цитирует сведения Муин ад-Дина Натанзи, автора «Мунтахаб ат-таварих-и Муини», о широком распространении буддизма среди Чагатаидов (с. 38–39). По словам автора рецензируемой книги, на чагатаидских монетах изображалось два важнейших символа буддизма ваджра и мандала. При этом, никакого отношения к знакам собственности Чингизидов (тамгам) они не имели и бессмысленно отождествлять их с именами правителей государства Чагатаидов (с. 41). О знаках собственности Чингизидов подробно говорится в пятом параграфе этой главы. По мнению автора, первый вопрос, с которым сталкиваются исследователи тамг на монетах – как отличить тамгу от ничего не значащей виньетки, или локального геометрического построения. Часто вокруг тамг изображались точки или кружочки, но иногда за тамгу принимают стилизованные или просто безграмотно выгравированные резчиком буквы или их части. Некоторые исследователи ошибочно принимают за тамгу различные виньетки (с. 42–43). Расположение тамг на монетах не имеет никакого значения, в любом положении она должна быть узнаваема. Однако нередки случаи повторения одних и тех же тамг у представителей разных ветвей Чингизидов в разные хронологические отрезки (с. 43–44). На монетах периода Великой Монгольской империи тамги заменяли имена ханов, поскольку по шаманским поверьям прижизненное имя человека нельзя произносить после его смерти (с. 45). Справедливо отвергнуто П.Н. Петровым мнение о наличии общих династийных тамг по типу герба («тамга дома Бату»). Тамга это не герб и свойств герба она не имела (с. 50). В представлениях людей, для которых чеканились монеты «конкретная тамга на ней означала конкретное имя хана или оглана» (с. 60). Согласно автору книги, первое предназначение тамг на монетах – хозяйственное, связанное с учетом собственности. Второе немаловажное, но вторичное предназначение – политическое декларирование персональной власти (с. 62–63). После утверждения ислама в качестве государственной религии и укрепления центральной власти использование тамг на дирхемах Джучидов прекратилось (с. 66). В заключительном шестом параграфе второй главы автор подробно остановился на хронологии и обстоятельствах правления эмитентов Чагатаидского государства, но оставил без внимания таковых в Великой Монгольской империи и Джучидском государстве. В расписывании обстоятельств и времени их правлений, по мнению автора, нет необходимости, так как их монеты все анонимны, малочисленны и не имеют тамг (с. 79). Но эти слова автора опровергаются содержанием последующих глав, где описаны монеты ханов Джучидов с именами, годами и тамгами. См.: гл. III «Каталог продукции монетных дворов Великой Монгольской империи» (с. 80–89) и гл. VI«Каталог продукции монетных дворов Золотой Орды» (с. 156–173). Каталожные главы впервые систематизируют нумизматический материал Чингизидов на территории Казахстана, хотя, как отмечает сам автор, предлагаемый каталог нельзя считать исчерпывающим или полным, поскольку это только начало подобной работы (с. 80). В третьей главе описана монетная продукция Барчинлыгкента, Дженда, Отрара, Тараза, Кайалыка во времена единой Монгольской империи. В четвертой главе автор подробно характеризует продукцию монетных дворов Чагатаидского государства Отрара, Сайрама, Йанги Тараза и др. Подробно проанализированы и описаны шесть монет отчеканенных монетным двором Алмату. Последнее обстоятельство особенно важно в свете юбилейных событий, отмечаемых в южной столице Казахстана. По мнению, П.Н. Петрова, «никакие фантазии и околонаучные инсинуации по поводу отнесения монет Алмату к выпускам синьцзянского Алмалыка не могут быть приняты всерьез, поскольку не имеют никакой фактологической основы» (с. 131). В заключительной шестой главе каталогизированы джучидские монеты Казахстана, битые в Кутлугкенде, Сарайчуке, Барчине, Сыгнаке, Сыгнаке ал-Джадид, Дженде, Йангикенте, Сарае, Сарае ал-Джадид и Узкенде. Для меня представляют особенный интерес описания монеты Мубарак-Ходжа-хана и Урус-хана. Павел Николаевич разделяет мнение Е.Ю. Гончарова о «среднеазиатском» происхождении сарайских монет Урус-хана, упрекая историков, в том, что они, узнав о существовании чеканки Урус-хана в Сарае, воспринимают эту информацию без анализа как свидетельство завоевания Сарая на Волге, тогда как Сарай Урус-хана следует искать в Южном Казахстане (с. 171). Не берется во внимание тот факт, что историки использовали нумизматический материал как дополнительный аргумент к исчерпывающим данным средневековых арабо-персидских нарративов. На следующей странице автор не столь категоричен и говорит об отсутствии работ по системному изучению сарайских монет Урус-хана с критическим анализом нумизматического источника. П.Н. Петров надеется, «что подобные исследования появятся в будущем и смогут прояснить ситуацию с присутствием Урус-хана в Поволжской столице Золотой Орды по нумизматическим данным». Полностью разделяя надежды уважаемого коллеги, отмечу, что именно благодаря таким исследованиям, как рецензируемый здесь труд, в Казахстане, несмотря на его проблемное финансирование научной отрасли, возможно появится собственная нумизматическая отрасль.
В целом книга «Монетное дело и денежное обращение в Великой Монгольской империи, государствах Чагатаидов и Джучидов на территории Казахстана» является весомым вкладом в историографию Казахстана и послужит стимулом для дальнейших научных изысканий в этой малоизученной области.
