Появление русского населения на территории современного Казахстана насчитывает практически 500 лет. В XVI-XVIII вв., когда русское население северной части казахских степей было еще немногочисленным, оно формировалось преимущественно за счет двух категорий: казаков, ехавших для укрепления и расширения пограничных линий, защиты крепостей, форпостов и острогов и жителей внутренних областей России – так называемых «раскольников», стремившихся избежать крепостнического либо религиозного гнета, вошедших в историю под названием «старообрядцы». По данным 1869 г., в Западной Сибири проживал 49 261 раскольник из 2 743 157 человек, населявших регион. Среди них было много беспоповцев, которые поселились главным образом в Ялуторовском, Курганском, Ишимском, Бийском округах [1].

Массовое переселение старообрядцев, как в Сибирь, так и в Казахстан начинается в последней четверти XVII в. и распространялось в соответствии с общей направленностью продвижения русского населения – с северо-запада на юго-восток. В основной своей массе староверы были беглецами, скрывавшимися в труднодоступных ущельях Алтайских гор от правительственных повинностей, крепостной неволи, рекрутчины, а также религиозных гонений со стороны официальной церкви [2, с.35].

Церковная реформа 50-60-х годов XVII века в России была вызвана стремлением укрепить централизацию русской церкви аналогично другим звеньям государственного аппарата. Первоначально Московское правительство провело на соборе 1580 г. постановление, согласно которому запрещалось давать монастырям вотчины на помин души, а также вообще запрещалось церковным лицам и учреждениям покупать и брать в залог земли. Таким образом, дворянство контролировало церковное хозяйство и принимало меры против его роста в период складывания абсолютной монархии.

Реформы были призваны привести отправление религиозных обрядов в Русской Православной Церкви в соответствие с канонами Греческой Церкви. Большинство перемен касалось оформления церковной службы и действий священно- и церковнослужителей во время богослужения. Всех верующих затронула замена двоеперстия на троеперстие при совершении крестного знамения, «трисоставного» (восьмиконечного) креста на двоечастный (четырехконечный), хождения во время обряда крещения по солнцу («посолонь») на хождение против солнца и некоторые другие перемены в обрядах, а слово Иисус писать через две буквы «и». В 1656 г. был опубликован новый служебник, одобренный церковным собором, в котором (сравнительно с прежними русскими служебниками) отдельные псалмы стали короче, другие - полнее, появились новые слова и выражения, троение «аллилуйи» (вместо двоения), написание имени Христа Иисус (вместо Исус) и т.д. Были изменены и сокращены чины миропомазания и крещения, покаяния, елеосвящения и брака. Больше всего изменений оказалось в литургии.

Введение новых обрядов и богослужения по исправленным книгам многие восприняли как введение новой религиозной веры, отличной от прежней, «истинно православной». Долгое время в правительственных и церковных документах православных христиан, сохраняющих древние богослужебные чины, старопечатные книги и обычаи, называли «раскольниками». В вину им ставилась верность церковному преданию, которая якобы повлекла церковный раскол.

Во времена правления Екатерины Великой отношение к староверам стало меняться. Императрица посчитала, что староверы могут быть весьма полезны для заселения необжитых районов расширяющейся Российской Империи. За ними закрепляется термин «старообрядцы», хотя в постановлениях некоторых Соборов указывалось, что данный термин не вполне приемлем.Так Иргизский староверческий собор 1805 года назвал «старообрядцами» единоверцев, т. е. христиан, употребляющих старые обряды и старопечатные книги, но подчиняющихся Синодальной Церкви.

К началу XX века вместо термина «староверы, «староверцы» всё чаще стали употреблять «старообрядцы». Вскоре наименование старообрядцы было закреплено на законодательном уровне указом императора Николая II «Об укреплении начал веротерпимости».

Большинство сторонников «старой веры» составили посадские люди и крестьяне, недовольные укреплением феодально-крепостнического режима и ухудшением своего положения, что они связывали с нововведениями. Возникло движение сторонников старой веры – раскол. Оформление старообрядческой церкви стало показателем падения влияния официальной церкви на народные массы, которые стали искать убежища на окраинах Российской империи.

Многие из тех, кто придерживается старой веры говорят о расколе так, как будто все эти события еще свежи в их памяти. «Когда Патриарх Никон стал вводить свои новшества, тогда люди эти, старообрядцы, побежали, чтобы не принимать их. Они побежали в Казахстан, чтобы придерживаться своей веры», – рассказывает Евгения Кашкарова, дочь Валентины Мурзинцевой построившей в селе Коробиха Восточно-Казахстанской области церковь св. Петра и Павла [3].

Староверы не представляли собой единого сообщества или церкви - в течение сотен лет они разделились на два основных направления: поповцы и безпоповцы.

Староверы-поповцы, помимо прочих церковных установлений, признают трехчинную старообрядческую иерархию (священство) и все церковные таинства древней Церкви, среди которых наиболее известны: Крещение, Миропомазание, Евхаристия, Священство, Брак, Исповедь (Покаяние), Елеосвящение. Помимо этих семи таинств в староверии есть и другие, несколько менее известные таинства и священнодействия, а именно: пострижение в иноки (равночестное таинству Брака), большое и малое Освящение воды, освящение масла на Полиелеосе, священническое благословение.

Староверы-безпоповцы считают, что после церковного раскола, учиненного царем Алексеем Михайловичем, благочестивая церковная иерархия (епископы, священники, диаконы) исчезла. А потому часть церковных таинств в той форме, в которой они существовали до раскола Церкви, упразднилась. Сегодня все староверы-безпоповцы определенно признают только два таинства: Крещение и Исповедь (покаяние). Некоторые безпоповцы (Древлеправославная Поморская Церковь) признают еще и таинство Брака. Староверы часовенного согласия также допускают Евхаристию (Причащение) с помощью святых даров, освященных в старину и сохранившихся до наших дней. Также часовенные признают Большое освящение воды, которую в день Богоявления получают путем вливания в новую воду воды, освященной в старину, когда, по их мнению, еще оставались благочестивые священники.

К беспоповцам относят сторонников федосеевского согласия, которое зародилось на севере России, в Поморье – отсюда его наименование как старопоморского. Основателем религиозного течения стал боярин Феодосий Урусов, по имени которого назвали последователей. Федосеевцы на протяжении уже более трех веков отличаются строгими правилами жизни, подчиненными старинным церковным распорядкам. «Мы, христиане Древлеправославной веры – истинные православные, а федосеевцами нас когда-то назвала антистарообрядческая пропаганда, – рассказывают последователи этого течения, – но теперь во внешнем мире это название уже устоялось» [4]. Идеология беспоповства – не в отрицании священников как таковых, а в отсутствии к ним доверия. «Настали последние времена, предсказанные в Библии, и в мире воцарился антихрист» [4]. Правда фигура антихриста имеет у беспоповцев скорее духовную трактовку, а три с половиной года, предреченные Библией как время царства врага рода человеческого, понимаются аллегорически. Службой в часовнях старопоморцев руководят наставники – наиболее опытные и уважаемые члены общины преклонного возраста. Федосеевцы проживают в селах Бобровка, Тарханка, Бутаково Глубоковского района Восточно-Казахстанской области (наставница Е.Ф. Полторанина). Когда-то федосеевцы этих мест имели две молельные. Сейчас собираются в большие праздники в деревне Бутаково [3].

О том, как представители строй веры оказались на территории Казахстана Валентина Мурзинцева, построившая церковь для общины староверов в селе Коробиха говорит: «Раньше их (староверов) убивали, в каторгу посылали за это – заставляли веру поменять. Из-за этого они уходили в горы. Вот здесь мы и живем!» [3].

В долине реки Убы жили представители такого беспоповских толков как спасовцы (нетовцы), оховцы (немоляки), в селениях по рекам Уба и Ануй – самокресты, в Язовой и Печах Бухтарминской волости – однопоклонники (дырники), по р. Бухтарме и в Змеи-ногорском округе – бегуны (странники).

Спасовцы (нетовцы) попали в долину Убы с Поволжья, считали, что нужно молиться Спасу без свидетелей и посредников, так как они отвергают традиционные православные догмы и обряды, заменяя их «скитским покаянием». Исповедь ими совершалась наедине, перед образом Спасителя или Богородицы, поскольку других икон они не признавали. Существенное отличие спасовцев от прочих беспоповцев заключается в том, что они не перекрещивают других православных христиан, потому что убеждены: человек должен быть крещен один раз. Другое название согласия – нетовщина – связано с отрицанием таинств, священства, храмов, монастырей. [5].

Оховцы входят отдельным толком в согласие нетовщины. Сознавая греховность жизни, они предпочитают вместо молитв вздыхать о своих грехах. Отсюда пошли другие их названия – немоляки и воздыханцы. Уверовав в невозможность спасения, они отказались не только от молитв, но и от икон. Истинная молитва – «не в протяжении рук и предстоянии телеси и языком зрящим видится, но в умном поучении».

Самокресты происходит от собственноручного совершения таинства крещения самими верующими без посредника: «разденутся и с молитвой погрузятся в Убу, оденут чистое белье и назовут себя по святцам новым именем», – свидетельствовал Г.Д. Гребенщиков [5].

Так же среди сторонников старой веры выделяются 3 отдельные иерархии: беглопоповское согласие, белокриницкое согласие и беспоповцы-никудышники. Если первые и вторые практически ничем не отличаются между собой, то службы беспоповцев проходят на дому и без священника, отсюда и такое название.

Конфессиональное поле староверов Казахстана было разнообразным и представлено как представителями выше названных 3 иерархий, так и сторонниками федосеевского согласия, часовенным, стариковским, поморским и дьяконовскими толками, а так же их выше перечисленными различными ветками, что усиливало пестроту обрядово-догматической картины старообрядчества.

Особую группу носителей северорусского типакультуры представляли собой «кержаки».Название происходит от названия реки Керженец в Нижегородской области. После разгрома в 1720-х гг. Керженских скитов десятками тысяч бежали на восток — в Пермскую губернию, на Урал, откуда расселились по всей Сибири, до Алтая и Дальнего Востока, в труднодоступных регионах Казахстана. Они вели достаточно замкнутый общинный образ жизни со строгими религиозными правилами и традиционной культурой. В Казахстане кержаки составили основу алтайских каменщиков, противопоставлявших себя более поздним переселенцам — «расейским» (российским).Позднее кержаками стали называть всех старообрядцев, в противовес «мирским» — приверженцам официального православия.

На территории юго-западного Алтая, в многочисленных труднодоступных горных долинах бассейна реки Бухтарма, в XVIII - XIX веках, из семей старообрядцев, преимущественно беспоповцев поморского согласия, сформировалась этнографическая группа русских — каменщики (бухтарминские каменщики, бухтарминские старообрядцы, алтайские каменщики, бухтарминцы).

Бухтарминский край, после ослабления и разгрома Джунгарского ханства войсками Цинской империи, оказался на нейтральной территории, между нечеткими границами Российской империи и Китая. Долина была богата природными ресурсами и находилась вне правового поля соседних государств. Первые староверы появились здесь ещё в 1720-е годы, но документальные свидетельства относятся лишь к 1740-м. Причиной побегов было введение в 20-е гг. XVIII в. двойного оклада со староверов, а также распоряжение 1737 г. о привлечении раскольников к горным работам при казенных заводах.

Долина Бухтармы была известна под названием Камня, т.е. горной части края, поэтому ее жители именовались каменщиками. Н.И. Романова называет территорию Рудного Алтая «очагом русского старообрядчества» [6, с.230]. Позже эти земли стали называть Беловодьем, отождествляя вольный, лишенный правительственного надзора край с мифической страной из чрезвычайно распространенной среди старообрядцев утопической легенды. В ее многочисленных вариантах рассказывается, что Беловодье – это святая земля, где живут русские люди, бежавшие от религиозных раздоров XVII в. В Беловодье они имеют свои церкви, в которых богослужение идет по старым книгам, таинства крещения и брака совершаются по солнцу, за царя не молятся, крестятся двумя перстами. «В тамошних местах татьбы и воровства и прочих противных закону не бывате... И всякие земные плоды бывают и злата и серебра несть числа... Светского суда не имеют, ни полиции, ни стражников там нету, а живут по христианскому обычаю. Бог наполняет сие место» [5]. Однако в Беловодье могут попасть лишь истинные ревнители древнего благочестия. «Слугам антихристовым дорога туда заказана... Веру надо иметь неколебимую... Поколеблешься в вере, так туманом Беловодскую справедливую землю закроет» [5]. Через весь XVIII, а также XIX столетия проходит неустанный поиск этого фантастического Эльдорадо, где реки текут медом, где не собирают податей, где, наконец, специально для раскольников не существует никоновской церкви.

Первые поселения состояли из одиночных домиков, заимок («поселья») и маленьких поселков в 5-6 дворов. Одной из главных причин ухода из больших сёл, повлиявших на переселение, были безземелье и периодические гонения на старообрядцев. Желание жить самостоятельно, не платить налоги от своих доходов в государственную казну побуждало их уходить с обжитых мест в более высокогорные лесные дебри. Каменщики занимались охотой, сельским хозяйством (преобладала залежно-паровая система), рыболовством, пчеловодством, позднее мараловодством. Обменивали добытые меха и продукты на товары у соседей - сибирских казаков, казахов, алтайцев, китайцев, а также заезжих русских купцов. Деревни строились возле речек, и в них обязательно ставили мельницу и кузницу. В 1790 году насчитывалось 15 селений. Несколько позднее часть каменщиков ушла из Бухтарминской долины дальше в горы, на реки Аргут и Катунь. Ими было основано старообрядческое село Уймон и ещё несколько поселений в Уймонской долине.

После основания Бухтарминской крепости обнаружилось 17 русских поселений в окрестных горах на нижней Бухтарме. Рескриптом Екатерины II от 15 сентября 1791 г. часть каменщиков (205 мужчин и 68 женщин) и заселенные ими территории были приняты в состав России как Бухтарминская инородческая управа и Уймонская инородческая управа. Они расплачивались с правительством ясаком в виде пушнины и звериных шкур, как инородцы (народы нерусского происхождения). С одной стороны такое юридическое положение давало больше свобод, а с другой приравнивало к наименее почитаемым категориям населения. Кроме того, бухтарминцы были освобождены от подчинения присылаемой администрации, горнозаводских работ, рекрутчины и некоторых других повинностей [7].

Формирование бухтарминских каменщиков явилось результатом смешения выходцев из различных регионов и различных социальных групп, постепенно вливавшихся в общины старожилов. Основу составили кержаки из Нижегородской губернии.

Отмечено культурное влияние на бухтарминцев выходцев из Поморья, Олонецкой, Новгородской, Вологодской, Пермской губерний, Западной Сибири и Алтайского края, а также казахов, алтайцев, ойратов. В силу общего происхождения и длительного совместного проживания бухтарминцы особенно сблизились с «поляками».

Так называемые «поляки» были потомками русских старообрядцев из Калужской, Тульской, Рязанской, Орловской губерний, обосновавшихся на территории нынешней Белоруссии (Стародубье, Ветка, Добрянка, Гомель, Дорогобуж), входившей в состав Польши. В конце XVIII в. они были выведенны генерал-майором Масловым, на основании манифеста Екатерины II «О занятии в Сибири мест от Усть-Каменогорской крепости по реке Бухтарме и далее до Телеуцкого озера» от 4 декабря 1761 г., приглашавшим возвращаться в Россию русских старообрядцев, бежавших от религиозных гонений в Польшу. Позже их насильно выслали на территорию Рудного Алтая, для работы на горнозаводских предприятиях. В 1765 г. было издано специальное распоряжение, в котором повелевалось ссылать в Сибирь беглецов из Польши и Литвы, поэтому их стали называть «поляками», которые в большинстве своем относятся к поморскому законобрачному согласию - одному из крупнейших и влиятельнейших в крае толков старообрядчества. В 1760-е гг. были основаны все селения «поляков» в Змеиногорском округе: Шемонаиха, Лосиха (Верх-Уба), Секисовка Владимирской волости; Бобровка Бобровской волости. Вскоре появились новые деревни, где жителями были только староверы: Малая Убинка, Быструха Владимирской волости; Черемшанка, Бутаково Риддерской волости и некоторые другие [3].

Как было отмечено выше староверы делятся на 3 отдельные иерархии: беглопоповское согласие, белокриницкое согласие и беспоповцы-никудышники.

В Казахстане к сторонникам белокриницкого согласия или так называемым «австрийцам» относят старообрядцев нынешней Уральской общины. Белокриницкое согласие, возникло на территории монастыря Белой Криницы, в Австро-Венгрии и связано со знаменательным в истории старообрядчества событием, происшедшему там в 1846 г. В этот год в староверческой церкви была восстановлена трехчинная иерархия, за счет присоединения к старообрядчеству Босно-Сараевского митрополита Амвросия. Тем самым старообрядческая церковь обрела собственного епископа, наделенного правом рукополагать в священный сан.

Однако не все старообрядцы-поповцы приняли белокриницкую иерархию. Некоторые продолжали совершать богослужение и церковные таинства с помощью беглых расстриженных священников новообрядческой церкви. Они получили название беглопоповцев. Беглопоповство, по сути, было первой формой поповщины, но в самостоятельный толк оно оформилось после установления белокриницкой иерархии, в противовес ей. Беглопоповская община, насчитывающая до 100 человек, имеющая свою церковь, сохранилась в с. Черемшанка Глубоковского района Восточно-Казахстанской области [3].

Так же существует так называемая стариковская община. Стариковцы считают свою веру самой истиной и чистой, самой первой и правильной, т.к. они соблюдают заветы «стариков». Стариковский толк выступает в роли промежуточного между поповским и беспоповским согласиями. Возник в керженских скитах и в начальный период представлял собой ответвление от беглопоповства. С течением времени в общинах этого толка стали выбирать духовных отцов, наделенных правом совершения ряда церковных таинств. Так произошло перерождение этого толка в беспоповский. Важным отличительным принципом их догматики является отказ от перекрещивания перешедших в стариковщину старообрядцев иных согласий [3].

Особенностью старообрядчества в Казахстане является появление здесь нового течения  – самодуровцев. Известный исследователь начала ХХ в. Э.Бломквист считала родиной появления новой секты деревню Бутаково [8, с.60]. Затем они поселились в деревнях Лосихе, Секисовке, Верх-Убе, Малой Убе Восточно-Казахстанской области.Первоначально они принадлежали  к поморцам и федосеевцам, но затем восприняли от самарских духоборов их учение, несколько его исказив. Самодуровцы делились на три «части»: брачные, безбрачные и самокресты. Они не признавали никаких других таинств, кроме необходимости крещения. При этом крещение лишь в младенческом возрасте считали недействительным, так как оно не осознано человеком. В связи с этим их основной догмат обосновывает необходимость вторичного крещения «в Иордани», т.е. в реке, в праздник Крещения. Поэтому самодуровцы, в отличии от всех староверов, позволяли себе грешить, не носить старинной одежды, отрицательно относиться к исполнению всех обрядов и правил, рассчитывая смыть все грехи крещением. Даже внебрачная беременность девушки не считалось чем то постыдным, они называли это «птичьим грехом», а «младенца мы в своей вере взростим». Но самодуровцы строго следили за тем, чтобы девушки не выходили за представителей других течений староверов или церковников и готовы были пойти на крайние меры в соблюдении этого правила. Возможно, поэтому они и получили такое название.

Кроме того, самодуровцы не молились на иконы, называя их «идолами» и «деревянными картинами». Они имели в каждой комнате распятие, но без изображения Святого Духа. Они так же не признавали общей молитвы, а молились в особо просверленные по направлению к востоку дыры, за что остальное население прозывало их «дыркина вера» [8, с.62]. Сейчас отдельного толка самодуровцев не сохранилось. Они примкнули к поморцам, приняли их догматику и обрядность.

Наиболее интенсивно процесс заселения казахской степи старообрядцами происходил после издания в 1905 г. Указа императора Николая II «Об укреплении начал веротерпимости», позволяющего староверам не только открыто исповедовать веру отцов, но и осуществлять строительство обителей для монашеского общежития и молелен, являющихся центрами религиозной жизни старообрядчества. Закон «О положении в старообрядческих общинах», изданный в 1909 г. и окончательно утвержденный в 1913 г., способствовал созданию благоприятной обстановки для налаживания религиозной жизни старообрядчества в крае [4].

Приход советской власти ознаменовался борьбой с религией как таковой, началом коллективизации, борьбы с кулачеством, и стал переломным в жизни не только монастырей и его обитателей, но и всего старообрядчества. С начала 30-х гг. ХХ в. происходит массовое закрытие церквей в крае, передача зданий в ведение сельсоветов для использования их под культурно-просветительные учреждения, начинаются репрессии против крестьянства. Это вызвало большую миграционную волну среди населения. Боясь раскулачивания, люди бросали обустроенные заимки и уезжали в Сибирь, в Красноярский край.

С 1943 г., в последнее десятилетие жизни И.В. Сталина, начинается общее возрождение жизнедеятельности Русской Православной Церкви. От 28 ноября 1943 г. вышло Постановление Совета Народных Комиссаров СССР № 1325 «О порядке открытия церквей», которое, по сути дела, касалось только церквей официального православия. Староверы вынуждены были свои молитвенные собрания и культовые богослужения производить в обыкновенных частных домах, группируясь небольшими ячейками. Несмотря на неоднократные распоряжения властей, этот период отмечен широким распространением нелегальных богослужений в домах верующих и даже специально приспособленных для этой цели помещениях, что категорически запрещалось властями [4].

Организация и регистрация старообрядческих общин не допускалась. Тем не менее, общая ситуация в плане религиозных дел этого периода благоприятно отразилось на старообрядческой общине края. Монахи и монахини, сосланные за свою веру в 1930-е гг. в Сибирь, а вместе с ними и репрессированные крестьяне, стали возвращаться в родные края.

Такая ситуация продолжалась до прихода к власти Н.С. Хрущева, после чего она еще более ужесточилась по отношению к деятельности религиозных общин. Старики с горечью вспоминают о том времени, когда они были учениками и с них срывали нательные кресты, надевали галстуки, насильно загоняли в комсомол, дразнили кержаками и т.д. Но, несмотря на гонения, они по-прежнему собирались на моления по большим праздникам. Во время моления окна закрывали одеялами, но, несмотря на тщательные предосторожности, собиравшихся все же разгоняли [4].

В 1960-х гг. религиозная жизнь на заимках шла своим чередом. Староверы с разных заимок общались между собой, ездили, друг к другу в гости, собирались вместе на религиозные праздники.

К началу 1980-х годов многие деревни и заимки уже перестали существовать, старики умерли, часть из них уехала в Россию к детям. Состояние старообрядчества в них говорило об его упадке. В эти годы власти проводили мероприятия по усилению контроля над соблюдением законодательства «о культах». Запреты на религиозную деятельность оставались, но сильного притеснения со стороны властей не наблюдалось [4].

Изменение отношения государства к религии в начале 1990-х гг. повлекло за собой повышение интереса общества к истории религиозных течений и организаций, а также новый подъём религиозности среди населения. 15 января 1992 года в Республике Казахстан был принят Закон о свободе вероисповедания и религиозных объединениях, что способствовало возрождению, прежде всего, традиционных религий. Сегодня, в разных частях страны существуют разновидности старообрядчества: последователи Древлеправославной Поморской Церкви: монахи-черноризцы, общины стариковцев; беспоповцев, сторонники Белокринницкой иерархии и т.д. [36].

Так, городская поморская община Риддера одна из самых многочисленных среди других старообрядческих общин. В списке внесенных денег на моленный дом значится 113 человек. Свободно молиться стали с 2000 г. В 2004 г. купили общиной дом и обустроили его для моления. Представители общины участвуют в Соборах Древлеправославной Поморской Церкви, которые проводятся регулярно через 2-3 года в столичных городах России. Духовные отцы поддерживают связь с поморскими общинами других регионов страны [4].

Надо отметить, что старообрядцы Казахстана сохранили не только старорусскую веру, но и в некоторой степени старорусский язык, и на основе аккультурации выработали свой, диалектный язык.

Диалектный язык можно рассматривать в двух аспектах - системном и территориальном. При изучении диалектного языка как системы различные его разновидности выделяются как типологические величины. Вариативные черты говоров (частных диалектных систем) при этом рассматриваются как элементы общей языковой системы независимо от того, как они располагаются на территории. При территориальном, лингвогеографическом аспекте изучения диалектного языка на первое место выходит рассмотрение именно пространственного, территориального расположения вариантов явления.

Как известно, язык все время изменяется. Новации, новообразования в языке возникают сначала в узком коллективе, распространяясь на всех членов данного общества. Распространение идет внутри социальной группы от одних ее членов к другим, от одной социальной группы к другой; так же и в территориальном отношении: от одной деревни к другой, из одной местности в другую. Процесс этот может идти медленно, иногда в течение нескольких столетий, пока новация не охватит всех говорящих на данном языке или диалекте.

Так, русские Казахстана, как и все периферийные группы русских, образовавшиеся в ходе хозяйственного освоения ими земель, различались по своим этнокультурным характеристикам, сохраняя при этом единство со всем народом в языке, этносознании, психологии. Но, за длительный период существования вне пределов основной родины, они выработали языковые новообразования - свои локальные варианты, которые имеют свои особенности. Попытка лингвистического анализа русского населения долины р. Бухтармы (Катон-Карагайский район ВКО) показала, что говоры бухтарминцев по происхождению принадлежат к северновеликорусской группе, но имеют некоторые особенности, порожденные долговременной изоляцией этой группы от коренного северновеликорусского населения, а также влиянием сибирских и южнорусских говоров соседнего населения [9].

К северновеликорусским чертам этого говора относится оканье, позднее частично нарушенное, взрывное г, лабиодентальное в, нечистое произношение звуков ч и ц, а также т без палатализации в глагольных окончаниях. Под влиянием сибирских говоров бухтарминцы произносят звук ц как с, местоимение кто в значении что. Под влиянием южнорусских говоров у них появляется аканье со всеми его следствиями. Но, в то же время, характер отражения аканья говорит о присутствии здесь элементов более сильного аканья. Этимологическое о звучит, как а, например: вада, пашла, двара, палатенса. И еще выявленные нами, в ходе историко – этнографической экспедиции особенности – распространение использования с вместо ц: куриса, улиса, серкви, материса. Звук в произносится как звук ф: лаФка, кароФ, бороФ. Звук ч произносится как ш: палШики, кусоШек. Слово молочный они произносят как малоСНый. Местоимение что обычно имеет форму чо: чо случилось, чо ли [3].

Основное условие распространения языкового новообразования - тесная связь между людьми. Там, где проходят границы коллективов, пролегает рубеж, за который не может перейти языковая особенность (если, конечно, она не возникает на соседней территории, у соседнего коллектива самостоятельно, как это часто бывает). Такими границами могут быть естественные преграды: горы, непроходимые леса и болота. Поэтому если здесь пролегают границы языковых черт - изоглоссы, то очень вероятно, что они обусловлены этими естественными, природными границами.

Значительная близость систем разных русских говоров, проявляющаяся в единстве многих звеньев фонетического и грамматического строя, лексического состава, позволяет рассматривать эти системы как варианты одной общей системы - русского диалектного языка. Некоторые современные исследователи, отвечая на вопрос, идентичен ли русский язык русских в Казахстане русскому языку россиян, или есть различия отмечают, что русские в Казахстане говорят на русском языке, который малозаметно, но отличается от классического русского. Уместно говорить: русский язык, как и всякий мировой язык, традиционно имея несколько центров своего развития, получил ещё один – казахстанский [10].

Эти особенности например, в «оканье», пусть не так очевидно, но заметно. Как считают исследователи, это обусловлено не диалектными особенностями русского языка, а влиянием казахского языка, в котором нет качественной редукции гласных. Для сравнения, в русском языке пишется «корова», а произносится – «карова» и т.д. Несмотря на то, что казахстанские русские почти не говорят на казахском языке, его влияния нельзя отрицать, ведь русский и казахский языки в стране соизмеримы по коммуникативной мощи. Кроме того, в последние годы в русскую речь стали проникать некоторые казахские слова и междометия.

Относительно материальной культуры общеизвестно, что русские были традиционно земледельческим народом, а разведение домашних животных, известное им с глубокой древности, всегда играло в хозяйстве подсобную, хотя и необходимую роль. Держали коров, лошадей, овец, коз, свиней, домашнюю птицу (более всего кур). Но переселившись в степную зону Казахстана в области животноводства у русских сложились многие общие и местные традиции, касающиеся пород скота и ухода за ним, хранения и первичной переработки получаемых продуктов и т.д. Здесь в Казахстане русские переселенцы вынуждены были заниматься коневодством, обучаясь этому у казахов. Без доброго коня в ту пору хозяйствовать было невозможно. Отсутствие ее или наличие одной или нескольких лошадей определяло его жизнеспособность и мощь, поскольку она была необходима и для сельскохозяйственных работ, и как фактически единственное транспортное средство.

Основным занятием казахов, до начала коллективизации, оставалось кочевое скотоводство. Жизнеспособность экстенсивного скотоводства обращала на себя внимание не только казаков, но и переселившихся в Казахстан старообрядцев, крестьян. «Нельзя удивляться, что русские поселяне, видя перед собою успех скотоводства у кочевых племен, – писал в середине XIX в. Ю.А. Гагемейстер, – не заготовляющих сухого корма для стад своих, не имеющих хлевов и укрывающихся от вьюг только в камышах, лесах и ущельях, сами более помышляют о количестве скота, чем о лучшем его призрении. Оттого довольствуются они устройством холодных хлевов, которыми скотина защищается только от буранов» [11, с.332-339]. Здесь Гагемейстер имел в виду опыт скотоводческого хозяйства казахов – содержание скота на подножном корму в зимних условиях, применяемый в переселенческом хозяйстве степных районов, где русское население тесно общалось с казахами и имело возможность ознакомиться с их хозяйством. Русские крестьяне осваивали опыт в выборе удобных зимовок, с небольшим снежным покровом, защищенных от буранов; взаимовлияние казахского и русского населения проявлялось и в быту [12, с.143].

Незначительная часть старообрядцев населявших степные районы также стали пасти свой скот зимой на подножном корму, когда не хватало сараев и сена для стойлового содержания большого количества скота; только в лесостепной зоне держали его в хлевах, кормили сеном и мелко изрубленной соломой, посыпанной мукой. Летом же крестьянский скот ходил на примыкавших к селениям поскотинах, отделенных от пашен изгородями; осенью после уборки хлеба его выпускали на луг и поля. Во время весенней пахоты скот также пасли на подножном корму [11, с.336].

Воздействие кочевой культуры казахов на пришлое русское население отмечал Н.М. Ядринцев, который утверждал что: «Заимствование инородной культуры, обычаев и языка русскими на востоке составляет несомненный факт» [13, с. 243-264].

Ну а о богатстве староверов ходили легенды. Еще в XIX в. исследователями отмечалась большая зажиточность бухтарминских каменщиков, источниками которой были минимальное давление государственных повинностей, внутренняя система самоуправления и взаимопомощи, особый склад характера, щедрые природные богатств края, использование наемных работников. Высоко отзывался о благосостоянии бухтарминцев путешественник К. Риттер, который в 1860 г. писал: «В настоящее время здесь всюду народонаселение, возрастающий ряд общин, и крестьяне зажиточны, откровенны, благонравны, доброжелательны и гостеприимны; они старательно возделывают землю и трудолюбиво зарабатывают все необходимые для себя предметы» [14, с.70].

Многообразие природных условий на территории Казахстана, наличие на территории расселения староверов лесов, степей, многочисленных рек и озер способствовали развитию, наряду с сельским хозяйством, промыслов по добыче зверя и рыбы, собирания орехов и т.д.

Рыба всегда была ощутимым подспорьем в питании старообрядцев, особенно в посты. Ее ловили повсюду. Но особенно большими запасами рыбы славился Урало-Каспийский бассейн, являвшийся одним из основных районов по улову осетровых рыб. Аральское море и бассейн Сырдарьи давали особо отличающихся по пищевым и вкусовым качествам рыб, таких, как сазан, лещ, усач, вобла, шемая, жерех и других видов. На озерах Балхаш и Алаколь добывали окуня и маринку. На озере Зайсан, водились такие ценные виды рыб, как сибирский осетр, таймень, нельма и другие.

Обработка рыбы составляла одну из важнейших частей промысла. В некоторых регионах рыбная ловля нередко носила промысловый характер. В крупных рыболовецких хозяйствах богатые старообрядцы рыбу ловили

Так же на Рудном Алтае разводили маралов и маральи рога сбывали в Китай. Здесь же распространено было разведение пчел среди кержаков, в среде которых было много пчеловодов, умело занимавшихся этим делом. В районе Усть-Каменогорска были известны пасеки, на которых содержалось более ста ульев. Их владельцев в годы советской власти отнесли к категории кулаков. Об этом есть свидетельства в Усть-Каменогорском архиве [36].

Оплотом старообрядчествасчитается семья. Старообрядчество имело крепкие семейные устои, так как обучение и воспитание приверженца старой веры проходило, прежде всего, под руководством старших родственников. Во главе большой семьи стоял старейший мужчина. Ему помогала хозяйка. Авторитет матери был непререкаем. Дети и невестки называли ее ласково и почтительно: «маменька». В семье сложились и поговорки: жена для совета, теща для привета, а нет милей родной мамоньки; материнская ладонь высоко поднимается, да не больно бьет; материнская молитва со дна моря достанет [15].

Воспитанием детей занимались все, вся община. Но так как в любой семье почитание и уважение старших было нормой для всех, то и прислушивались всегда к слову и мнению старшего по возрасту или положению в общине: разумное родится только от разумного. В семьях иногда жили вместе по три поколения. По сути, старообрядческая семья являлась той же общиной, так как объединяла кровных родственников, тружеников и единоверцев одновременно. Часто старообрядческая семья объединяла от 20 до 40 и даже более человек. Отношения в ней строились на основе патернализма. Уважение к старшим, к женщине способствовали укреплению семей староверов, в них практически были исключены разводы. Причиной этого, прежде всего, являлись строгие религиозные нормы, регламентирующие всю жизнь семьи.

Здоровье семьи и нравственное, и физическое обеспечивалось строгим отношением к соблюдению здорового образа жизни, чему способствовали отказ от алкоголя, курения табака, отсутствие распутства, здоровая пища, размеренный, хотя и тяжелый, труд. Всякое отступление от установленных старообрядческим обществом правил и норм поведения осуждалось и преследовалось самым энергичным образом [15].

Культура старообрядческой семьи, брака, культурно-бытовые особенности жизни старообрядцев отражались в традициях воспитания. Именно семья и воспитание детей служили «механизмом» передачи культурной традиции от старшего поколения к младшему.

На воспитание детей в старообрядческой семье оказывали решающее влияние - труд, религия, фольклор, игры, поощрения и наказания. Специфика старообрядческой семьи состоит в обособленности, замкнутости и локальности старообрядческой общины (общины родственников, общины единоверцев), основанной на патриархальных отношениях; разделение «мы» и «они» – деление на два мира, (а отсюда и те особенности, которые наблюдались в культуре, быту староверов), влияли на ребенка с раннего возраста и он фактически сразу сознавал себя в каком-то ином мире, отличном от других.

Подлинное основание жизни человека – труд. В старообрядческих семьях воспитывалось особенно почтительное отношение к труду. Безосновательна жизнь человека, который развлекается. Низменна жизнь человека, который ворует. В большой крестьянской семье трудились (робили) все, от мала до велика, и не потому, что кто-то заставлял, а потому, что от рождения каждый день видели пример в жизни. Трудолюбие не навязывалось – его как бы впитывали. На работу благословение просили! Младшие члены семьи обращались к старшим: благослови, тятя, на работу [3].

Подражание старшим считалось хорошим тоном, и девочки возле матери, старших сестер или невесток, а мальчики с отцом и братьями в неустанных заботах о семье приобретали знания и умения, так необходимые в будущей самостоятельной жизни. Запечатление трудового действия происходит с младенчества и активно усваивается в 10-14 лет. Дети принимали участие во всех работах: мальчики с пяти-шести лет выезжали на пашню, боронили, возили снопы, а уже в восемь лет им доверяли пасти скот и выезжать в ночное. Девочек с этого же возраста обучали ткачеству и рукоделию и, конечно же, умению вести дом: все должно быть трудово, а нетрудово – грех [3].

Ребенок усваивал трудовые навыки и на посиделках. Слово «посиделки» – означало не просто сидеть, просиживать место. На посиделках обсуждали, как прошел день или год, решали проблемы, заключали выгодную сделку, сватали невесту, пели, плясали и многое, многое другое. А чтобы руки не были в праздности, обязательно делали какую-нибудь работу – женщины вышивали, шили, а мужчины мастерили нехитрую домашнюю утварь, упряжь и т.д. И все это в глазах детей приобретало элемент нерасторжимости, необходимости – так делали и жили все. А как же иначе?

В старообрядческих семьях лень была не в почете. О ленивом человеке говорили: «На работушку у него волосок не стряхнись, а с работушки головушка не оторвись; сойдутся сонливый да ленивый, так быть ли им богатыми? Не та ленива ленивица, что баню не топит, а та ленива ленивица, которая в готовую не ходит» [3].

Характерной чертой семейных традиций староверов было серьезное отношение к браку. Высоко ценились супружеская верность и целомудрие юношества. Встречи молодых людей находились под постоянным контролем старших, зависели от общественного мнения села и традиций различных семей. Причем очень строго следили за тем, чтобы не было браков «по родне», то есть между родственниками. Старообрядцы во избежание близкородственных браков помнили до девяти поколений предков.

Еще в девичестве девушкам внушали, что «чужая шуба не одёжа, чужой муж не надёжа». Четкие нормы поведения создавали основу самодисциплины и исключали вседозволенность. Общим было требование соблюдения чести, порядочности, скромности. Это находило отражение в сложившихся представлениях о хорошей невесте и о хорошем женихе.

Не принято было заводить ссоры, обманывать кого-то, подшучивать или насмехаться над кем-либо [3].

Выделенные особенности характеризуют старообрядческую субкультуру как весьма развитую, самостоятельную мировоззренческую систему. Они позволяют более целостно понимать и освещать такое крупное явление в истории и культуре русского народа как старообрядчество.

В целом надо отметить, что практически до середины ХХ в. в основе отношений между мужем и женой в русских семьях лежали патриархальные начала. Относительно мягкое отношение к женщине наблюдалось у старообрядцев «поляков». У «кержаков» же браки по воле родителей были обычным явлением. У казаков родители больше считались с желанием сыновей, а дочерей выдавали замуж по своему усмотрению. Малые семьи отличались от неразделенных и больших изменяющимися взаимоотношениями членов. В семьях, состоящих из родителей и детей, отношения начинали строиться постепенно, на равных правах между всеми членами и, в честности, между мужем и женой. Семейные взаимоотношения во многом зависели и от ее состава и от характера ее членов [15].

На сегодняшний день точных данных о количестве старообрядцев в Казахстане не имеется. По оценкам отца Глеба (Покровская старообрядческая община г. Усть-Каменогорск) на востоке страны, в районе компактного проживания староверов, их насчитывается полторы тысячи человек. Проживают они главным образом небольшими общинами, сконцентрированными вокруг основанных ими поселений, куда староверы в свое время бежали от гонений церкви и государства. В некоторых селах им удалось возродить свои храмы. Так, на средства В.С. Леонтьева построен храм в с. Бобровка. Ещё один храм был возведён в с. Коробиха 75 летней Валентиной Мурзинцевой [3].

Но надо отметить, что последователей старообрядчества с каждым годом становится все меньше, и тот пласт культуры, который они пронесли сквозь века, пытаются сохранить лишь подвижники альтруисты. Так нашу историко-этнографическую экспедицию в селе Верх Уба ВКО встречалафилолог О.И.Маршалкина, стоявшая у истоков создания школьного краеведческого музея, где любовно собраны и хранятся предметы старины: иконы, кросна, наряд старообрядцев, вышитые полотенца и салфетки, утварь и т.д. Ольга Ивановна, в воссозданном уголке избы в наряде старообрядки, продемонстрировала нам уникальные жанры старообрядческого фольклора. Благодаря деятельности таких ценителей и функционирует фольклорный ансамбль «Родничок», исполняющий старинные русские песни [3].

С началом ХХI в. возникает вопрос: какова же дальнейшая судьба старообрядчества в целом, и в Казахстане в частности? Ответить на этот вопрос однозначно очень сложно. При всех фактологических характеристиках современных общин, включая их значительную безграмотность и отсутствие священства у большинства общин с вытекающим отсюда главным церковным таинством - Божественной Литургией, на примере конкретных людей можно только удивляться их преданности вере своих предков и желанию их детей придерживаться старой веры. Объяснить это можно только одним фактором: преемственностью семейных отношений, которая непреодолимо возвращает их к своим корням, к религии, которую исповедовали их родители и деды. Староверы, как правило, люди целеустремленные, волевые, с твердыми убеждениями в правильности родительской веры. Поэтому они уверены, что их вера никуда не уйдет.

Использованная литература

1.  РГИА. Ф. 1265. Оп. 12. Д. 150. Л. 2-2 об.; Д. 90. Л. 33.

2.  Бурковская М.В. Старообрядцы Рудного Алтая в описании П.П. Семенова-Тянь-Шанского (1827-1914). – Издание Восточно-Казахстанского областного архитектурно-этнографического и природно-ландшафтного музея-заповедника.– Усть-Каменогорск, 2008. – 174 с.

3.  Раздыков С.З. Материалы историко-этнографической экспедиции по изучению старообрядческого населения Восточно-Казахстанской области. ПМА, 2016.

4.  Осерчева О.Н. Беспоповские общины старообрядцев города Риддера Восточно-Казахстанской области во второй половине XX – начале XXI вв. (по материалам полевых исследований 1973, 1982, 1986, 1991, 2008 гг.). – Усть-Каменогорск, 2010. – 286 с. http://www.vkoem.kz

5.  Казанцева Т.Г., Мурашова Н.С. Старообрядцы Алтая. http://www.starover.religare.ru

6.  Романова Н.И. Современное положение Русской Православной Старообрядческой Церкви в Казахстане и Средней Азии // Старообрядчество: история, культура, современность. – М.: Б.и., 2002. – С. 230–240.

7.  История России до 1917 года. Бухтарминские каменщики. http://russiahistory.ru/ buhtarminskie-kamenshhiki

8.  Бломквист Е.Э., Гринкова Н.П. Кто такие бухтарминсие старообрядцы. – Л., 1930. – 149 с.

9.  Крупный массив русских и украинцев / Народы Казахстана. kaz-lit.kz› narody- kazahstana/krup-masiv-ukraincev

10.  Емельяненко В. Почему русские в Казахстане «окают»? http://www. russkiymir.ru

11.  Гагемейстер А. Статистическое обозрение Сибири, составленное по высочайшему его императорского величества повелению. В 3 т. – СПб., 1854. – С. 332-339.

12.  Раздыков С.З. Казахи юга Западной Сибири в ХVIII – первой половине ХХ вв. – Павлодар, 2007. – 246 с.

13.  Ядринцев Н.М. Значение кочевого быта в истории человеческой культуры // Сибирские инородцы, их быт и современное положение. – СПб., 1891. – С. 243-264.

14.  ЛипинскаяВ.А. Старожилы и переселенцы: Русские на Алтае. XVIII начало ХХ века. – М.: Наука, 1996. – 269 с.

15.  Структура семьи русских старожилов и переселенцев Алтая второй половины Х1Х - первой трети ХХ вв. http://www.sati.archaeology.nsc.ru

САКЕН ЗЕЙНОЛЛАҰЛЫ РАЗДЫКОВ, «ХХІ ғасырдың әлемі мен мәдениеті» атты халықаралық ғылыми-білім орталығының директоры, тарих ғылымдарының кандидаты

СУБЭТНОСТЫҚ МӘДЕНИЕТ – ШЫҒЫС ҚАЗАҚСТАННЫҢ ЕСКІ ДӘСТҮРДІ ҰСТАНУШЫЛАРЫ

Аңдатпа

Бұл мақалада Қазақстандағы орыс ұлты өкілдерінің ескі дәстүр мәдениетінің ерекшеліктері ашып көрсетілген. Мақала «Қазақстан Республикасындағы этносаралық, конфессияаралық қатынастар тарихы, аса үлкен этностар тарихын қоса алғанда» ғылыми жобасы шеңберінде дайындалды. Міндеттердің бірі ретінде Шығыс Қазақстан облысы аумағында тұратын ескі дәстүрді ұстанушылар тілінің, материалдық және рухани мәдениетінің ерекшеліктерін анықтау мақсатында, ескі дәстүр сақталған ошақтарды айқындау белгіленді. Автордың тұжырымдауынша, өмір сүру ерекшеліктерін, қағидаларын, дәстүрді сақтаудың маңызды себептерінің бірі ескі дәстүрді ұстанатын қоғамның өмірінде ерекше рөл атқаратын отбасы институтының сақталуы болып табылады.

Тірек сөздер мен терминде: Қазақстандағы орыс халқы, бөліну, бөлінушілер, ескі дәстүрді ұстанушылар, ескі дәстүр, кержактар, бұқтырмалықтар, лингвистикалық талдау, материалдық және рухани мәдениет.

Saken Razdykov, Director of the International Research and Educational Center «World and culture in XXI century», Candidate of Historical Sciences

SUBETHNIC CULTURE - OLD BELIEVERS OF THE EASTERN KAZAKHSTAN

Abstract

The article highlights the features of the Old Believer culture of the Russians in Kazakhstan. The article is prepared in the framework of the scientific project on «History of inter-ethnic, inter-religious relations in the Republic of Kazakhstan, including the history of the largest ethnic groups». One of the main objectives was to find out the extant focuses of old believers culture on the territory of Old Believers habitation in Eastern Kazakhstan with the aim of identifying the features of language, material and spiritual culture. The author concludes that one of the most important reasons of preserving the principles, traditions, habits is the fact that the Old Believers protected the family institution, which played the crucial role in their life.

Key terms and definitions: the Russians of Kazakhstan, secession, Old Belivers, Old Ritualist, kerzhaki, bukhtarmintcy, linguistic analysis, material and spiritual culture.