Введение. В последние десятилетия история повседневности стала одним из наиболее перспективных направлений исторических исследований. Все больше историков обращается к изучению отдельно взятого человека как главного компонента социальной жизни, следуя тенденции к «антропологизации» в исторической науке.

Если раньше исследователи занимались социальной, экономической, политической, демографической историей, историей культуры, то теперь актуальным становится изучение человека и его реакций на влияние социально-экономических, политических, конфессиональных, культурных и других факторов исторического процесса.

Материалы и методы. Анализ казахстанской историографии показывает, что в отечественной исторической науке почти нет комплексных исследований, посвященных истории повседневности.

Имеются исследования, которые освещают отдельные стороны повседневности казахстанского общества. Демографическому развитию Казахстана посвящены монографии М.Х.Асылбекова и В.В. Козиной Книга Н.В.Алексеенко, педагога-просветителя, ученого-краеведа, доктора исторических наук «История Восточного Казахстана в документах и материалах», посвященная проблемам региональной истории, раскрывает отдельные аспекты повседневной жизни различных социальных групп Восточного Казахстана с XVIII века по наши дни. Изучение менталитета как системы неосознанных представлений о мире, регулирующих поведение человека и имеющих такие важные признаки, как коллективность, устойчивость, верность своему «историческому» коду, представлено в казахстанской историографии трудами доктора исторических наук, религиоведа Назиры Нуртазиной. Казахстанскими исследователями истории повседневности З.Г. Сактагановой, К.К. Абдрахмановой представлены труды по истории повседневности Центрального Казахстана.

В современной отечественной историографии проблемы истории повседневности мало исследованы. Анализ казахстанской историографии по данной проблеме показал, что имеется малое количество комплексных обобщающих трудов по данному направлению в отечественной научной литературе. В связи с этим данный факт позволяет охарактеризовать избранную тему как малоизученную и имеющую теоретическую значимость.

Научно-практическая значимость изучения истории повседневности состоит в том, что небольшое количество работ по данной проблематике в отечественной историографии и огромный потенциал неосвоенных источников разных видов открывают широкие перспективы для исследователей в изучении истории повседневности Казахстана.

При написании статьи применялись общенаучные методы: анализ, синтез, а также специальные методы, такие как: методы сравнительного анализа, историко-типологический. Проблемно-хронологический метод обусловил построение статьи, позволяющее представить различные этапы формирования представлений о предмете, методах истории повседневности. Исследование носит междисциплинарный характер, так как выполнено на стыке конкретной историографии, социальной истории, интеллектуальной истории, культурологии.

Результаты и обсуждения. История повседневности – новое направление исторического знания, предметом изучения которого является обыденная жизнь людей в различных контекстах: исторических, культурных, политических, этнических и конфессиональных. В центре внимания истории повседневности – реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного жизненного мира, комплексное исследование этой реальности людей разных социальных слоев, их поведения и эмоциональных реакций на события.

Повседневность – человеческая жизнь, включающая функции и ценности, которые заполняют все сферы жизнедеятельности человека, социокультурный «жизненный мир», являющийся необходимым условием человеческого существования. Иногда мы называем ее обыденной жизнью или обыденностью, подразумевая под этим ее обыкновенность, доступность этой жизни каждому, наполненность мелочами, которым мы порой не придаем большого значения. Социологи называют это естественным, самоочевидным условием жизни человека.

История повседневности изучает обыденный мир обычных людей, создает новую научную картину мира, где мы знакомимся с «очеловеченной» реконструкцией прошлого.

В понимании предмета истории повседневности у историков нет единства взглядов. В мировой науке существует несколько трактовок предмета истории повседневности.

Во-первых, продолжавшие «линию Броделя» французские историки выделяют реконструкцию ментального макроконтекста событийной истории как предмет истории повседневности, данный подход превалирует у представителей философии и социологии.

Во-вторых, представители германского и итальянского направления истории повседневности видят предмет истории повседневности в изучении «микроисторий» рядовых, обычных, незаметных людей, такое понимание предмета больше распространено среди историков, этнологов.

В-третьих, по мнению Н.Пушкаревой «особенностью российского понимания истории повседневности является ее отнесение к разделу культурологии или даже почти этнологии, а потому при исследовании повседневного пользуются этнологическими методами и приравнивают ее к истории быта» (Пушкарева, 2010: 10).

Общим у всех подходов к изучению истории повседневности является акцент на «истории снизу» или «истории изнутри», рассказанной «маленьким человеком», и связь с целым рядом наук, таких, как: психология, этнология, социология.

Основные аспекты истории повседневности тесно взаимодействуют между собой, переплетаясь тысячами явных и неявных взаимосвязей, поэтому выделить определенные направления изучения истории повседневности достаточно проблематично. Как пишет Ю. Поляков в работе «Человек в повседневности»: «Необъятность проблематики и наличие явных и неявных взаимосвязей делают весьма трудной задачу вычленения основных направлений. Но все же небесполезно типологизировать эту проблематику, хотя выделение направлений неизбежно будет условным и относительным» (Поляков, 2000: 126).

Поляков выделяет четыре больших направления истории повседневности.

Первое касается историко-демографических проблем рождаемости, смертности, продолжительности и качества жизни.

Второе тесно примыкает к первому и исследует проблемы брака, семьи, интимных отношений, взаимоотношений поколений, воспитания детей и т.д.

Третье направление охватывает группу проблем, которые характеризуют жизненные условия, такие, как: заработок, обеспечивающий питание, одежду, жилищные условия; коммуникационные вопросы, включающие транспорт, сферу услуг, медицинское обслуживание и т.д.

И четвертое направление касается проблем, связанных с досугом, дающее множество сюжетов и тем для исследования: посещение театра, концертов, проведение вечеринок, застолий, пикников, проведение праздников.

Н. Пушкарева, российский исследователь повседневности, предлагает свое видение категории повседневного. Она считает, что данная категория включает три основных компонента: во-первых, событийную публичную повседневную жизнь и мелкие частные события; во-вторых, обстоятельства личной домашней жизни или быт; в-третьих, эмоциональную сторону происходящих событий (Пушкарева, 2007: 11).

Цельный вариант структурированной повседневности предложен в книге «Диалектика повседневности: методологический подход» российских ученых К.Н.Любутина и П.Н.Кондрашева Они включают в эту структуру следующие элементы: активный субъект как конкретный социальный индивид, объект, потребности, цель, средства для осуществления субъектом своей деятельности, результат (Любутин, Кондрашев, 2007: 295).

Субъект повседневности как элемент этой системы достаточно методологически сложен. Авторы книги понимают под субъектом повседневности конкретного социального индивида, а не социальную группу. Повседневная жизнь каждого индивида даже из одинаковых социальных групп не будет похожей в силу обусловленности рядом факторов: возраста, пола, национальности, профессии, вероисповедения и т.д.

Несколько иной точки зрения на субъект повседневности придерживаются в своей статье «Понимание истории повседневности в современном историческом исследовании: от Школы Анналов к российской философской школе» Н.Л. Пушкарева и С.В.Любичанковский отмечая, что «Чаще всего в центре исторического исследования стоит не отдельный человек, а какая-либо группа людей. Следовательно, правомерен и вопрос о том, как принадлежность человека к той или иной группе влияет на его повседневную жизнь. Вот почему при изучении истории повседневности представляется возможным рассматривать в качестве ее субъекта и отдельного человека и (очень часто) выделенные по определенным признакам группы людей» (Пушкарева, Любичанковский, 2012: 9).

Как видим, человек – многообразный социальный феномен, и выделить субъект повседневности можно по разным аспектам. Поэтому изучение всех его сторон в рамках одного исследования сделает это исследование неглубоким, поверхностным.

С.В. Любичанковский в статье «Условия повседневности» как базовый элемент исторического анализа повседневной жизни» предлагает, начиная историческое исследование повседневности, четко определять, какого субъекта исследователь изучает, и какая классификация лежит в основе определения субъекта (Любичанковский, 2012: 156) А уже позже, после проведения исследований объединить результаты и дать более полную картину повседневной жизни представителя той или иной социальной группы.

Большое количество аспектов изучения истории повседневности определяет и множество источников, из которых исследователь истории повседневности может получить необходимые сведения. Как отмечает Ю.Поляков в работе «Человек в повседневности», «Проблематика истории повседневности по существу безгранична, как сама жизнь. Она полихромна и полифонична. Соответственно и источники изучения повседневности практически безграничны» (Поляков, 2000: 128).

И тем не менее можно попытаться типологизировать источники истории повседневности и выделить не менее семи групп.

Первая группа источников истории повседневности включает документы личного характера: мемуары, дневники, письма, воспоминания, дающие возможность понять человека и его поведение в конкретных, имевших место обстоятельствах, увидеть различия в сознании и поведении людей, живших в одно и то же время, понять настроения в обществе. Информация, которую дает эта группа источников, имеет исключительное значение для исследователя, причем не столько информация о выдающихся деятелях и событиях. Как пишет Ю. Поляков в работе «Человек в поседневности», «В данном случае важнее воспоминания рядовых граждан о быте, жилищных условиях, питании, словом, о жизни в будни и праздники, о ценах, ремонте квартир, служебных отношениях и т.д. Наибольший интерес, разумеется, привлекают условия жизни и быта во времена, когда происходят крупные события – в годы войн, революций» (Поляков, 2000: 129).

Вторую группу источников представляют материалы массовой печати, которая как зеркало отражает происходящие события повседневной жизни своего времени. Данный источник отличается многообразием жанров и включает самую разнообразную информацию, начиная с законодательных актов и официальных сообщений и заканчивая беллетристикой и некрологами.

Историк повседневности может найти здесь сведения о жилищных условиях, обеспечении населения товарами, качестве бытового обслуживания, а также организации досуга и других аспектах повседневной жизни.

К третьей группе источников можно отнести материалы социологических исследований, дающих историку ценнейший материал по самым различным вопросам повседневной жизни: проблемы труда и досуга, цены на продовольственные и промышленные товары, мысли и суждения различных социальных слоев общества, начиная с мнения крупных политиков и ученых, кончая рассуждениями заключенных и бомжей. Они рисуют нам полную картину всех сторон жизни в деталях. Бесчисленные социологические анкеты и исследования являются ценным историческим источником.

Четвертая группа источников представлена статистическими данными. Они позволяют исследователю реконструировать повседневность различных социальных слоев общества. Как отмечает Ю. Поляков «Огромные массивы данных, которыми располагает статистика, открывают перед исследователем неисчерпаемые возможности для освещения самых различных сторон человеческого бытия» (Поляков, 2000: 130). Статистика как массовый источник, предоставляющий данные массовой документации и включающий имущественные записи, документацию предприятий, личные дела, трудовые книжки, документы об уплате налогов и многое другое, обладает огромными источниковыми ресурсами.

Пятая группа источников, дающая представление о специфике массового сознания и повседневного поведения, – фольклорные материалы: пословицы, поговорки, частушки, анекдоты, все то, что является показателем настроений различных социальных слоев общества. Они дают исследователю материал по стереотипам поведения, привычкам и реакциям людей на определенные обстоятельства, позволяют реконструировать жизненные ценности. А карикатура и анекдоты позволяют лучше понять менталитет, ценностные ориентации и уровень культуры, особенно в информационно закрытых обществах.

Шестая группа источников представлена художественной литературой. Этот особый источник ценен для историка тем, что позволяет получить сведения о человеческой психологии, чувствах и настроениях людей, пусть и через призму субъективного мнения автора.

Седьмая группа источников формируется счет фотодокументов. Как отмечает в своей диссертационной работе «Фотография как источник по изучению истории повседневности» российский исследователь повседневности Р.А.Абилова«Введение фотодокументов в научный оборот состоялось благодаря «визуальному повороту» в российской исторической науке. Он связан с формированием новых представлений о «визуальности» в гуманитаристике в последней четверти ХХ века» (Абилова, 2017: 6).

Долгое время этому источнику отводилась иллюстративная роль. Изменение отношения к фотографии как источнику произошло благодаря развитию визуальных исследований и «антропологизации» гуманитарных и социальных наук. Основными направлениями исследований с привлечением фотодокументов стали семейная история, социальная жизнь и экстремальная повседневность.

И можно выделить восьмую группу источников, появившихся в эпоху глобализации, когда интернет стал неотъемлемой частью повседневной жизни каждого человека.К ней можно отнести блоги или электронные дневники, форумы, комментарии пользователей, различные тематические сайты. С каждым днем количество пользователей мировой сети интернет растет, в том числе и за счет представителей старшего поколения, которое в личных блогах и электронных журналах, на форумах и страницах соцсетей предоставляет ценную информацию для повседневной истории о событиях недавнего прошлого.

Российский исследователь А.В. Александров в статье «Новые источники по истории повседневности второй половины XX века: к постановке проблемы» отмечает ряд сложностей, которые возникают при работе с данной группой источников, таких как: проблема установления авторства, достоверность приводимых данных, проблема сохранности интернет источников, но в то же время констатирует, что интерес к интернет ресурсам как источнику для изучения истории повседневности постоянно возрастает (Александров, 2014: 6).

Таким образом, мы видим, что источники, используемые историей повседневности, многообразны не только по форме, но и по содержанию. История повседневности обращается к сведениям многих гуманитарных наук, а также к специальной (неисторической) литературе. Следовательно, в исследованиях повседневности применяются не только исторические методы, но специально-научные. Можно сказать, что для истории повседневности характерен такой исследовательский принцип, как междисциплинарность.

Другой важной особенностью методологии истории повседневности является сосуществование двух подходов к пониманию повседневности. В мировой науке соседствуют два подхода к пониманию истории повседневности: первый рассматривает повседневность как реконструкцию ментального макроконтекста событийной истории, подход привлекательный для философов и культурологов, второй - как реализацию приемов микроисторического анализа, разделяемый социологами и большей частью историков.

Микроистория как метод истории превалирует у германских исследователей повседневности. Ряд итальянских историков, таких как, К. Гинзбург, Д. Леви, поддержали эту трактовку истории повседневности, создали журнал и начали выпуск научной серии «Микроистория». Германо-итальянская школа микроисториков в 90-е годы расширилась за счет того, что ее пополнили американские исследователи прошлого.

В это же время микроистория как метод стала актуальна и для российских историков. Российский историк Репина Л.П. видит причину этого в истощении потенциала традиционных макроисторических подходов к изучению прошлого. «Микроподходы, – пишет она, – получили широкое распространение по мере того, как обнаруживалась неполнота и неадекватность макроисторических выводов, ненадёжность среднестатистических показателей, направленность доминирующей парадигмы на свёртывание широкой панорамы исторического прошлого в узкий диапазон «ведущих тенденций», на сведение множества вариантов исторической динамики к псевдонормативным образцам или типам» (Репина, 2006:10).

В ряде работ томского историка, профессора Б.Г. Могильницкого, в частности в книге «Введение в методологию истории», рассматривается природа познания в истории, место и роль истории в обществе, анализируются отличительные особенности макро и микро- подходов к изучению прошлого.

Ученый считает, что от гармоничного сочетания этих подходов история только выиграет. В статье «Макро и микро подходы в историческом исследовании», посвященной этой проблеме, он пишет «Достигнутый современной наукой уровень органического слияния на новых эпистемологических основаниях макро и микроподходов в исследовании повышает научную строгость исторического дискурса, его убедительность и верифицируемость. История приближается к своей давнишней цели, некогда сформулированной Г.Т. Боклем: стать такой же точной дисциплиной, как естественные науки» (Могильницкий, 2009: 20).

По мнению Б.Г. Могильницкого, характерными чертами исторической истины должны быть методологический плюрализм и сфокусированность на человеке, только при этом условии история станет наукой о человеке.

Такой важной проблеме истории повседневности, как изучение ментальных основ российского общества, посвящена его монография «Историческая наука и историческое сознание».

История повседневности, выйдя за рамки изучения истории материальной культуры, анализирует жизненный мир простых людей, их повседневное поведение и переживания, а такая постановка вопроса меняет и отношение к методам исследования. Как отмечает в своей работе «Биография как опыт исследования истории повседневности» российский историк Оболенская С.В., «Для историка повседневности микроистория – метод. В свою очередь исследовательским полем микроистории чаще всего является история повседневности» (Оболенская, 2014: 6).

Микроистория показывает нам субъективную сторону исторического процесса, роль простых людей в этом процессе и их восприятие происходящих исторических событий. И здесь, по мнению Оболенской С.В., важно отметить, что «Усиленное внимание исследователя, обращенное на единичные ситуации, стремление раскрыть их многозначность, построить «силовое поле» взаимосвязей, охватывающее как структуры, так и действующих лиц, – залог успеха постижения макроистории с помощью микроистории» (Оболенская, 2014: 8).

Изучение истории ментальности появляется в историческом познании в XX веке и связано со школой «Анналов», историографическим направлением исследования повседневности, возникшей вокруг одноименного журнала стараниями М. Блока и Л. Февра. Менталитет понимается исследователями этого направления как система неосознанных представлений о мире, регулирующих поведение человека и имеющих такие важные признаки, как коллективность, устойчивость, верность своему «историческому» коду.

Это направление исторического познания представлено в казахстанской историографии трудами доктора исторических наук, религиоведа Нуртазиной Н. В статье Н. Нуртазиной «Антропология номадизма как ключ к пониманию рыцарской души казахского народа» исследуется проблемы этического возрождения и ментального пробуждения казахского народа. Признавая, что в культуре кочевников Великой степи было мало материальных достижений, она отмечает, что эта культура была обращена «вовнутрь». Н. Нуртазина пишет: «Мы, номады Великой Степи, наследники древней конно-кочевой цивилизации, всегда были сильны антропологией, познанием своего Тела и Души, при этом, не уходя в крайности ни аскезы, ни грубого материализма; тысячелетиями занимались накоплением и трансляцией своим потомкам секретов духовной, социальной и экологической гармонии» (Нуртазина, 2016: 2). Таким образом, историк делает вывод, что особенность, уникальность менталитета казахов заключается в духовно-антропологическом уклоне.

Отличается у традиционных историков и «повседневноведов» и отношение к историческому источнику. Историк традиционного направления обращается в своих исследованиях к достоверным источникам, трактуя их максимально точно, в то время как представитель истории повседневности старается вчитываясь в текст источника, проникнуть в скрытый смысл сказанного, используя психологический прием «вчуствования», что позволяет ему интерпретировать мысли и чувства других людей по-своему. Таким образом, историк повседневности изучает не только быт, но и сознание и поведение людей, влияние менталитета на образ жизни человека. В центре внимания исследователя человек, действующий в конкретных обстоятельствах, с которым «повседневновед» ведет диалог, пытаясь выяснить мотивацию действий всех участников прошлого, сопереживая им. И ему это удается сделать, используя метод кейс-стади, детального анализа отдельных случаев посредством изучения биографий и других эго-документов.

Также важным методом истории повседневности является метод устной истории. Этот метод позволяет историку самостоятельно сформировать источник. Таким источником, позволяющим исследователю воспроизвести события прошлых лет через рассказы их участников, при этом ведя с ними диалог, сопереживая им, является устная истории.

Различают устный источник и устный исторический источник. Первый рассматривается как результат устного народного творчества, существующий в виде легенд, преданий, поговорок и т. д. Под вторым понимается источник, созданный историком при помощи опроса или интервью, не существовавший ранее в готовом виде.

Работа по сбору и записи «жизненных историй», интервью всех видов являются созданием нового вида исторического источника, который называется «вторичным». В результате расширяется источниковая база за счет свидетельств еще живущих информантов.

Интервью как исторический источник ценен для историка тем, что дает возможность для интерпретации событий, обогащая социальную историю сведениями о повседневной жизни, о ментальности обычных людей, то есть оно дает то, чего не может дать исследователю письменный традиционный источник. Субъективность мнений и оценок устной истории для исследователя является показателем качества информации, получаемой в ходе беседы с очевидцами событий. Считается, что устные воспоминания ценны своей независимостью, множественностью подробностей, тем, что придают истории более индивидуальный характер. А кроме того у исследователя появляется уникальная возможность сравнить обыденное и научное историческое знание.

Устная история восполняет пробелы там, где не хватает традиционных источников для исследования. Неоценимые сведения данный источник предоставляет, когда речь идет о явлении индивидуальной или коллективной памяти и ее влиянии на общественное сознание, об изучении ментальностей и структур поведения.

Данный метод формирования исторического источника как технология сбора информации появился во второй половине 20 века, после Второй мировой войны. В США по инициативе профессора Колумбийского университета А. Невинса создается Кабинет устной истории, основной целью работы которого являлась запись мемуаров выдающихся людей Америки. Он же первым вводит в научный оборот термин «устная история», понимая под ним сбор устных свидетельств о прошлом.

Появления «Oral History» как новой методики познания общества было обусловлено рядом факторов: исследование проблем недавнего прошлого стало актуальным; в историографии шли активные методологические поиски под влиянием философии экзистенциализма, постмодернизма и социальной истории; появление и усовершенствование звукозаписывающей аппаратуры.

Постепенно устная история завоевала популярность у профессиональных историков как новый источник информации о прошлом.

Одним из первых популяризаторов устной истории в Великобритании стал Пол Томпсон, создавший общество «Oral History» и одноименный журнал. Оценивая значение устной истории как метода исследования он пишет в работе «Голос прошлого. Устная история»: «Устная история, напротив, создает условия для куда более справедливого суда: можно вызвать свидетелей из низших классов, из числа обездоленных или побежденных. Она позволяет более реалистично и объективно воссоздавать прошлое, подвергать сомнению «официальную версию», тем самым оказывая радикальное влияние на социальные цели исторической науки в целом» (Томпсон, 2003: 1).

По его мнению, благодаря этому методу спектр научных исследований расширяется и обогащается, при этом меняется и его социальная миссия - история становится демократичней. Среди недостатков данного метода он видит большую трудоемкость, требующую много времени на запись и расшифровку, между тем к достоинствам устной истории относит надежность и точность свидетельств об общении с другими людьми. Ну, и, конечно, достоинством является ориентация на человека, П. Томпсон пишет: «Устная история – это история, построенная вокруг людей. Она наполняет жизнью историю как таковую и расширяет ее масштаб. Она позволяет найти героев не только среди вождей, но и среди безвестного большинства народа» (Томпсон, 2003: 15).

С быстрым развитием устной истории связана социологизация истории, когда отсутствие или недоступность письменных источников заставляют историков, изучающих события недавнего прошлого, обращаться к свидетельствам очевидцев.

Наиболее успешно и часто устные источники применяются при подготовке жизнеописаний известных людей, однако в последнеевремя, историки все чаще обращаются к жизнеописаниям простых людей – рабочих, представителей национальных меньшинств, иммигрантов.

Чем же привлекают исследователей прошлого устные источники? По мнению исследователя Урсу Д.П., высказанного им в статье «Методологические проблемы устной истории», к достоинствам данного метода можно отнести: во-первых демократизм, который позволяет написать «историю снизу» – историю народа, а не государства, осветить прошлое с точки зрения участников событий; во-вторых, – аутентичность, сохраняющая полноту текста, важные нюансы, такие как, эмоции участников исторических событий; в-третьих, – уникальность, позволяющая получить информацию, которая не может быть установлена другим путем, потому что каждый человек обладает частицей уникального исторического знания; в-четвертых,- массовость, поскольку источник этот неисчерпаемый, ведь количество информантов бесконечно.

Российский историк Щеглова Т. В книге «Устная история» в разделе «Устная история и история повседневности: методические и методологические перекрестки», проводя сравнение методологии устной истории и истории повседневности, находит много общего у этих исторических субдисциплин. Обе они являются новыми отраслями исторического знания, в центре внимания которых – человеческая обыденность во множестве контекстов. «Но главное, - пишет Щеглова Т. - что устная история и история повседневности как самостоятельные исторические субдисциплины «родились как «история снизу» или «изнутри», дав голос «маленькому человеку», жертве модернизационных процессов: как необычному, так и самому рядовому, сделав интересным для потомков его поведение и жизненные ориентиры тех, кто жил и страдал, кто именовался маленьким человеком» (Щеглова, 2011: 117).

Концептуальный и методологический подходы и устной истории, и истории повседневности во многом совпадают: внимание к ощущениям и переживаниям человека в истории, акцент на массовом участнике исторической жизни – представителе нижних ступеней социальной лестницы. Отсюда и использование одинаковых методических средств – социальных опросов, интервью. Историческое интервью дает большие возможности для изучения повседневного жизненного мира людей.

Однако можно говорить об определенных отличиях устной истории и истории повседневности, например, как отмечает Щеглова Т. «предмет исследования истории повседневности более хронологически углублен. Историки повседневности скрупулезно изучают повседневность … по документальным памятникам, … по архивным документам.» (Щеглова, 2011: 118). У устных историков преобладает интерес к недавнему прошлому, с погружением в него до уровня исторической памяти поколения дедов и прадедов.

Необходимо также в качестве источника истории повседневности отметить и устную спонтанную историю, названную испанским философом Мигелем де Унамуно интраисторией.

Интраистория – это историческое общественное мнение и, как всякое мнение, оно образуется на уровне теоретического знания и обыденного сознания. В этой разновидности устной истории преобладают оценки и мнения, а не факты. Как отмечает Д.П. Урсу, «Интраистория не содержит нового знания, она лишь производит переоценку того, что известно науке, и зачастую искажает его в романтическом или, напротив, нигилистическом духе. Тем не менее профессиональные историки не могут быть безучастными к устному историческому общественному мнению» (Урсу,1989: 27).

Заключение. Подводя итоги исследованию данного вопроса, можно сделать выводы о том, что сложность изучения истории повседневности вызвана рядом проблем методологического характера: множеством трактовок предмета истории повседневности, определяющих подходы и принципы изучения объекта познания; многообразием источниковой базы, как по форме, так и по содержанию; методологический плюрализм.

Поскольку история повседневности использует в своих исследованиях сведения ряда гуманитарных наук, таких как социология, философия, этнология, она применяет не только исторические, но специально-научные методы, например, социологические. Таким образом, можно говорить о междисциплинарности как исследовательском принципе истории повседневности.

История повседневности, популярное сегодня направление исторического и в целом гуманитарного знания, появилось сравнительно недавно, хотя отдельные ее аспекты давно и успешно изучались целым комплексом дисциплин, среди которых можно назвать социологию, психологию, философию, лингвистику. Поэтому и в определении ключевых понятий данного направления исторического знания нет единства мнений. Нет согласия в определении предмета истории повседневности, в определении методов изучения истории. В мировой науке соседствуют два подхода к пониманию истории повседневности: первый рассматривает повседневность как реконструкцию ментального макроконтекста событийной истории, подход привлекательный для философов и культурологов, второй - как реализацию приемов микроисторического анализа, разделяемый социологами и большей частью историков.

Однако при всех различиях в подходах к определению и методам изучения повседневности, в зарубежной и казахстанской истории этого направления можно выделить общие для рассмотрения группы вопросов: среда обитания, событийная область публичной повседневной жизни человека, социально-важные моменты жизни, обстоятельства личной жизни, межличностные отношения, эмоциональная сторона событий и явлений, досуг.

Также необходимо отметить, что общим для всех «повседневноведов» является понимание изучения истории как процесса реконструкции прошлого, при которой люди, участники исторического процесса рассматриваются не только как объекты, но и как субъекты, творящие историю, чьи поступки и поведение должны получить историческую оценку.

Список источников и литературы

Александров А.В. Новые источники по истории повседневности второй половины XX века: к постановке проблемы – [Электронный ресурс] –URL:https://sci article.ru/stat.php?i=1412830129 (дата обращения: 10.02.2021).

Абилова Р.А. Фотография как источник по изучению истории повседневности: анализ современной российской историографии. – [Электронный ресурс] – URL:https://www.dissercat.com/content/fotografiya-kak-istochnik-po-izucheniyu-istorii-povsednevnosti-analiz-sovremennoi-rossiiskoi(дата обращения: 15.02.2021).

Любичанковский С.В. «Условия повседневности» как базовый элемент исторического анализа повседневной жизни. Вестник Оренбург. гос. ун-та. – 2012. – № 7. – С. 154-157.

Любутин К.Н., Кондрашов П.Н. Диалектика повседневности: методологический подход. – Екатеринбург: УрГУ; ИФиП УрО РАН; РФО, 2007. – С. 217.

Могильницкий Б.Г. Макро и микроподходы в историческом исследовании (историографический ракурс) // Вестник Томского государственного университета. – Томск, 2009. – История. – №2. – С. 38-46.

Нуртазина Н. Антропология номадизма как ключ к пониманию рыцарской души казахского народа. – [Электронный ресурс] – URL:https://www.altyn-orda.kz/antropologiya-nomadizma-kak-klyuch-k-ponimaniyu-rycarskoj-dushi-kazaxskogo-naroda (дата обращения: 20.03.2021).

Оболенская С.В. Биография как опыт исследования «истории повседневности». – [Электронный ресурс] – URL:https://ru.convdocs.org/docs/index-257808.html(дата обращения: 25.04.2021).

Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты) // Отечественная история. – 2000. – № 3. – С. 2, 10. 

Пушкарева Н.Л. Предмет и методы изучения истории повседневности. Социальная история. – Москва, 2007. – С. 9–21.

Пушкарева Н.Л. «История повседневности» как направление исторических исследований. – [Электронный ресурс] –http://www.perspektivy.info/history/istorija_povsednevnosti_kak_napravlenije_istoricheskih_issledovanij. (дата обращения: 10.02.2021).

Пушкарева Н.Л., Любичанковский С.В. Понимание истории повседневности в современном историческом исследовании: от Школы Анналов к российской философской школе. – [Электронный ресурс] – URL:http://pdf.knigi-x.ru/21istoriya/278889-1-n-pushkareva-lyubichankovskiy-ponimanie-istorii-povsednevnosti-sovremennom-istoricheskom-issledovanii-shkoli-annalov-rossi.php.(дата обращения: 20.04.2021).

Репина Л.П. История исторического знания: пособие для вузов / Л.П. Репина, В.В. Зверева, М.Ю. Парамонова. – Москва: «Дрофа», 2006. – С. 241.

Томпсон П. Голос прошлого. Устная история. – Москва: «Весь мир», 2003. – C. 368.

Урсу Д.П. Методологические проблемы устной истории. Источниковедение отечественной истории http://ebookiriran.ru/userfiles/file/IOtO1989_1989.pdf. (дата обращения: 25.04.2021).

Щеглова Т.К. Устная история. Барнаул: АлтГПА, – 2011. – C. 364.

References

Aleksandrov A.V. Novye istochniki po istorii povsednevnosti vtoroi poloviny XX veka: k postanovke problemy [New sources on the history of everyday life of the second half of the XX century: towards the formulation of the problem] – [Elektronnyi resurs] – URL:https://sci article.ru/stat.php?i=1412830129 (data obrashcheniya: 10.02.2021). [in Russian]

Abilova R.A. Fotografiya kak istochnik po izucheniyu istorii povsednevnosti: analiz sovremennoi rossiiskoi istoriografii. [Photography as a source for the Study of the History of Everyday Life: an Analysis of Modern Russian Historiography] – [Elektronnyj resurs] – URL: https://www.dissercat.com/content/fotografiya-kak-istochnik-po-izucheniyu-istorii-povsednevnosti-analiz-sovremennoi-rossiiskoi (data obrashcheniya: 15.02.2021). [in Russian].

Lyubichankovskii S.V. «Usloviya povsednevnosti» kak bazovyi element istoricheskogo analiza povsednevnoi zhizni [Conditions of everyday life" as a basic element of the historical analysis of everyday life] Vestnik Orenburg. gos. un-ta. – 2012. – № 7.–S. 154-157. [in Russian]

Lyubutin K.N., Kondrashov P.N. Dialektika povsednevnosti: metodologicheskii podhod. [Dialectics of everyday life: a methodological approach] – Ekaterinburg: UrGU; IFiP UrO RAN; RFO, 2007. – S.217. [in Russian]

Mogil'nickii B.G. Makro i mikropodhody v istoricheskom issledovanii (istoriograficheskii rakurs) [Macro and micro approaches in historical research (historiographical perspective)] // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. – Tomsk, 2009. – Istoriya. – №2. – S. 38-46. [in Russian]

Nurtazina N. Antropologiya nomadizma kak klyuch k ponimaniyu rycarskoi dushi kazakhskogo naroda. [Anthropology of nomadism as a key to understanding the chivalrous soul of the Kazakh people] – [Elektronnyj resurs] – URL:https://www.altyn-orda.kz/antropologiya-nomadizma-kak-klyuch-k-ponimaniyu-rycarskoj-dushi-kazaxskogo-naroda (data obrashcheniya: 20.03.2021). [in Russian]

Obolenskaya S.V. Biografiya kak opyt issledovaniya "istorii povsednevnosti". [Biography as an experience of studying the "history of everyday life"] – [Elektronnyi resurs] – URL:https://ru.convdocs.org/docs/index-257808.html (data obrashcheniya: 25.04.2021). [in Russian]

Polyakov YU.A. Chelovek v povsednevnosti (istoricheskie aspekty) [Man in everyday life (historical aspects)] // Otechestvennaya istoriya – 2000. – № 3. – S. 2, 10. [in Russian]

Pushkareva N.L. Predmet i metody izucheniya istorii povsednevnosti. [The subject and methods of studying the history of everyday life] Social'naya istoriya. – Moskva, 2007. – S. 9–21. [in Russian]

Pushkareva N.L. «Istoriya povsednevnosti» kak napravlenie istoricheskih issledovanii ["The history of everyday life" as a direction of historical research] – [Elektronnyj resurs] –http://www.perspektivy.info/history/istorija_povsednevnosti_kak_napravlenije_istoricheskih_issledovanij. (data obrashcheniya: 10.02.2021). [in Russian]

Pushkareva N.L., Lyubichankovskii S.V. Ponimanie istorii povsednevnosti v sovremennom istoricheskom issledovanii: ot Shkoly Annalov k rossiiskoi filosofskoi shkole. [Understanding the History of Everyday Life in Modern Historical Research: from the Annals School to the Russian Philosophical School] – [Elektronnyj resurs] – URL:http://pdf.knigi-x.ru/21istoriya/278889-1-n-pushkareva-lyubichankovskiy-ponimanie-istorii-povsednevnosti-sovremennom-istoricheskom-issledovanii-shkoli-annalov-rossi.php.(data obrashcheniya: 20.04.2021). [in Russian]

Repina L.P. Istoriya istoricheskogo znaniya: posobie dlya vuzov [The history of historical knowledge: a guide for universities] / L.P. Repina, V.V. Zvereva, M.YU. Paramonova. – Moskva: Drofa, 2006. – S. 241. [in Russian]

Tompson P. Golos proshlogo. Ustnaya istoriya. [The voice of the past. Oral history]. – Moskva:«Ves' mir», 2003. – S. 368. [in Russian]

Ursu D. P. Metodologicheskie problemy ustnoi istorii. Istochnikovedenie otechestvennoi istorii, [Methodological problems of oral history. Source studies of national history] http://ebookiriran.ru/userfiles/file/IOtO1989_1989.pdf. (data obrashcheniya: 25.04.2021). [in Russian]

ҒТАМР 03.01.07

КҮНДЕЛІКТІ ӨМІР ТАРИХЫ ТАРИХИ ЗЕРТТЕУЛЕРДІҢ БАҒЫТЫ РЕТІНДЕ: ТАҚЫРЫП, КӨЗДЕР, ӘДІСТЕР

И.Ю.Анисимова¹^*, Ф.С.Рамазанова¹, К.Б.Болатова¹

¹Қазақ инновациялық гуманитарлық-заң университеті, Қазақстан, Семей

^*Автор-корреспондент

Андатпа. Мақала тарих ғылымындағы салыстырмалы түрде жаңа бағытқа арналған. Зерттеуде қарапайым адамдардың күнделікті әлемі, олардың проблемалары, алаңдаушылықтары мен қуаныштары – күнделікті өмір тарихы баяндалады. Күнделікті өмір тарихы-постноклассикалық тарих идеяларына негізделген тарих ғылымының бағыты, ол түбегейлі жаңа әдіснамалық негізде өткеннің суреттерін жасайды, біздің назарымызға өткенді «ізгілендірілген» қайта құруды ұсынады.

Мақала авторлары шетелдік, соның ішінде ресейлік, сондай-ақ қазақстандық тарихнама өкілдерінің жетістіктерін зерттей отырып, осы бағыттың әдіснамалық негіздерін талдауға әрекет жасады.

«Күнделікті өмір тарихына» арналған жұмыстардың ғылыми мәселелерін талдау нәтижесінде авторлар әлеуметтік-гуманитарлық білімдегі осы бағыттың өзектілігі мен қажеттілігі туралы, көп жақты, көп қабатты деп тануға негізделген қазіргі заманғы ғылыми ойлауды тарихи ғылымға енгізу қажеттілігі туралы қорытындыға келеді.

Түйінді сөздер: күнделікті өмір тарихы, тарих әдістемесі, тарихнама.

IRSTI03.01.07

THE HISTORY OF EVERYDAY LIFE AS A DIRECTION OF HISTORICAL RESEARCH: SUBJECT, SOURCES, METHODS

I.Yu. Anisimova¹^*,F.S. Ramazanova¹, K.B.Bolatova¹

¹Kazakh Humanities Law Innovation University, Kazakhstan, Semey

^*Corresponding author

E-mail: irina._11@mail.ru(Anisimova), ramazan16@list.ru (Ramazanova), kalamkas_17_81@mail.ru (Bolatova)

Annotation. The article is devoted to a relatively new direction in historical science, the subject of which is the everyday world of ordinary people with their problems, worries and joys – the history of everyday life. The history of everyday life is a branch of historical science based on the ideas of post-neoclassical history, which creates pictures of the past on a fundamentally new methodological basis, offering us a "humanized" reconstruction of the past.

The authors of the article attempt to analyze the methodological foundations of this direction by studying the achievements of representatives of foreign, including Russian, as well as Kazakh historiography.

As a result of the analysis of the scientific problems of the works devoted to the "history of everyday life", the authors come to the conclusion about the relevance and relevance of this direction in socio-humanitarian knowledge, about the need to introduce modern scientific thinking into historical science, based on the recognition of the multivariate, multi-layered world and the role of man in it as the main object of study.

Keywords: history of everyday life, methodology of history, historiography.

Сведение об авторах:

¹^*Докторант PhD

¹Кандидат исторических наук

¹Кандидат исторических наук