Введение. Проблема специфики кочевой государственности древнетюркских племен уже неоднократно становилась объектом исследования отечественных и зарубежных ученых. Разработка этой проблематики велась в курсе изучения письменных исторических источников, преимущественно рунических надписей и китайских источников.

В современной исторической науке преобретают все большую актуальность исследования базирующиеся на методах и концепциях политической антропологии зародившейся на Западе в связи с изучением примитивных культур индейцев Северной Америки, Африки, Океании и Австралии. Вместе с тем кочевые народы Центральной Азии выпали из поля зрения западных антропологов, за редким исключением нескольких исследователей таких как Т. Барфильда и А.М. Хазанова. Однако потенциал рассмотрения этой проблематики представляет не только эвристический, но и конкретно исторический интерес. В связи с этим мы и решили рассмотреть эту проблему с учетом достижений политической антропологии.

Материалы и методы. Материалы исследования представляют собой письменные источники автохтонного происхождения непосредственно из древнетюркской среды – это орхоно-енисейские рунические надписи. Надписи в честь Кюль-тегина, Бильге-кагана и Тоньюкука.

Памятниками древнетюркской рунической письменности, их переводом, комментариями и классификацией занимались видные отечественные и зарубежные  тюркологи Г. Айдаров (Айдаров, 1995), (Айдаров, 1971), (Айдаров, 1965), Д. Васильев (Васильев, 1986), М. Жолдасбеков (Жолдасбеков, 2001), И.В. Кормушин (Кормушин, 1986), С.Е. Малов (Малов, 2001), (Малов, 1951), (Малов, 1936), В.В. Радлов и П.М. Мелиоранский (Радлов, Мелиоранский, 2001), И.В. Стеблева (Стеблева, 2001), (Стеблева 1965) и зарубежные тюркологи А. фон Габен (Габен, 1986), Л. Базен (Базен, 1986).

Также нами были использованы материалы древнекитайских исторических летописных хроник империи Тан. Китайские источники предоставляют много разнообразной информации, но имеют свою специфику, в них ярко прослеживается китайская историографическая традиция. Особенности китайских источников выделил В.С. Таскин (Таскин, 1984: 6-15) и Н Н. Крадин (Крадин, 2002: 8-13). Их переводом и комментариями, включением в научный оборот, наука обязана известным синологам Н.Я. Бичурину (Бичурин, 1998), Н.В. Кюнеру (Кюнер, 1961).

При написании работы были использованы общенаучные методы анализ и синтез. Анализ применялся при источниковедческом анализе материалов письменных источников на предмет обнаружения ценных сведений по проблематике. Синтез применялся при использовании полученных фактов для получения новых данных. Специально-историченские методы использовались согласно их специфике использования. Историко-сравнительный метод использовался при сравнении обществ кочевников Центральной Азии и примитивных обществ Северной Америки, Австралии и Африки. Историко-генетический метод практиковался нами при глубинном рассмотрении исторических явлений у кочевых обществ хуннов, усуней и тюркютов.

Большое внимание в работе уделено концепциям политической антропологии «чифдом» (вождество) Э. Сервиса и раннее государство Х. Классена (Васильев, 1981). Суть этих концепций будет подробнее изложена в основой части исследования. Также была использована концепция кочевой империи в понимании российского хуннолога Н.Н. Крадина (Крадин, 1989), (Крадин, 2000).

Обсуждение. Историография проблемы государственности у кочевников рассматривалась отечественными и зарубежными учеными Д. Кшибековым (Кшибеков, 1984: 172-173), Н.П. Писаревским (Писаревский, 1989: 144-147), В.В. Трепавловым (Трепавлов, 1993: 20-23), А.М. Хазановым (Хазанов, 1976: 24-35). Обзоры истории изучения проблемы государственности у кочевников, дают возможность оценить рост интереса исследователей к проблематике. С обретением независимости республик ранее входивших в состав Советского Союза резко возрос интерес к собственной национальной истории и вопросы государственного развития стали наиболее актуальными среди гуманитариев. Серьезные попытки разработки проблем древнетюркской государственности с точки зрения права предпринимались Т.С. Жумаганбетовым, институт кагана и катун с точки зрения его сакрализации, функций, рассматривался в работах К.У. Торланбаевой (Жумаганбетов, 2008: 14-19), (Торланбаева, 2016: 12-18), (Торланбаева, 2016а: 54-77), (Торланбаева, 2012б: 401-416).

Вместе с тем следует заметить, что в отечественной и зарубежной историографии проблема древнетюркской государственности с позиций политической антропологии ранее не рассматривалась.

Результаты. Прежде чем перейти к рассмотрению проблемы публикации определимся с основополагающим понятием, имеющим непосредственное отношение к древнетюркской государственности, это понятие «эль», встречающееся в древнетюркских рунических памятниках (Малов, 2001: 80-84).

Анализ понятия «эль» в древнетюркских рунических надписях, привел Н.Е. Кузембаева к заключению, что эль это модель государственного устройства тюрок, доминирующими идеями которого являются господство, контроль и порядок, этому предшествовал длительный процесс эволюции государственности (Кузембаев, 2002: 105).

Полагаем, что эль это модель идеального государственного устройства, при которой племена признают первоглавенство тюрок во главе с сакрализованным родом Ашина. Это ярко прослеживается в Большой надписи посвященной Кюль-тегину: «Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын-каган и Истеми-каган. Сев (на царство), они поддерживали и устраивали племенной союз и установления тюркского народа. …Имеющих головы они заставили склонить (головы), имеющих колени они заставили преклонить колени» (Малов, 2001: 83); (Кузембаев, 2002: 105).

«Эль» как понятие было центральным в идеологии и мировоззрении древних тюрок, его связь с государственностью последних на наш взгляд бесспорным. Источники сообщают, что древние тюрки называя свое государство – «Вечный Эль», указывая на незыблемость и мировой порядок и, именуя себя «кок тюрками», отождествляя себя с народом небоизбранным, имели сильную государственную идеологию и государственный строй, которые являлись предметами их особой гордости.

Как видно из вышеуказанного понятие «эль» демонстрирует свою гибкость в обретении конкретных смыслов, но не может быть отнесено к разряду абстрактных.

На сегодняшний день исследователи следуют двум популярным моделям при обозначении государственного устройства номадов Евразии. Первая вождество (англ. сhifdom) и вторая кочевая империя. Рассмотрим их поочередно.

Известно, что многие народы в разные времена прошли или проходят этап развития, при котором предводитель рода, племени или фратрии (союза племен) был вождь. Вождь поднялся над властью старейшины и приблизив ряд сторонников сформировал из них дружину. Дружина, как категория профессиональных воинов служила орудием насилия, органом власти и была катализатором политического и социального развития общества. Такая последовательная цепочка была характерна для многих кочевых обществ, но дело в том, что номады Евразии начали проходить ее значительно раньше, во времена перехода от оседлости к кочевому скотоводству, в эпоху энеолита, в период бронзы. Ее расцвет приходится на время ранних кочевников, уже тогда в источниках были зафиксированы первые племенные союзы саков-массагетов под предводительством царицы Томирис разбившей полчища персидского царя Кира.

Возникшие на исторической сцене усунь, кангюй и хунну создали собственные государственные образования. Вслед за ними появляются тюрки-тугю и создают собственную государственность и государственное образование. Можно ли предположить, что тюркюты могли создать ее вдруг, стихийно и не имея опыта в государственном строительстве.

Уже известно, что преобразование обществ требует наличия трех компонентов:

1.  элитные группы, способствующие созданию или утверждению новых образцов отношений

2.  ресурсы и

3.  образцы социальных отношений или институты, которые стимулируют преобразования (Эйзенштадт, 1999: 114).

По-видимому, элитные группы были, это потомки 500 семейств Ашина бежавшие после разгрома царства Лян в 439 году на Алтай (Бичурин, 1998: 225). Ресурсы состояли в металлургическом производстве и росте населения. А вот образцы социальных отношений или институты стимулировавшие преобразования состояли в военной организации тюркютов.

На наш взгляд исследователи правильно ставят вопрос о перенятии традиций государственности и в этой связи уместно сказать об источнике указанных традиций. Для политических структур кочевников такими средствами выступали (в порядке значимости) нормы тору, информация эпических сказаний,  практика государственного строительства (сознательное или неосознанное использование политико-административных достижений народов-соседей и предшественников). В этих трех сферах происходит развитие и изменение представлений о государственном устройстве. Наконец, сведения памятников письменности также выступали в качестве фактора сохранения традиций. В этих памятниках имеет место консервация таких представлений (Трепавлов, 1993: 112).

Этому можно верить, притом, что надписи предоставляют подобную информацию: «Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын-каган и Истеми-каган. …устраивая «голубых» тюрков, которые были (тогда) без господина и без родовых представителей» (Малов, 2001: 83). Прошло более полутора века, а тюркский народ не забыл время и условия создания своего Эля каганами-первопредками.

Есть еще одно блестящее свидетельство в пользу традиций государственности у кочевников. Археолог С.Е. Смаилов исследовавший некрополь Алаша-хана в Центральном Казахстане, отмечает, что слово «Алаш» неразрывно отражает два понятия: гордое самоназвание и государственность. Оно отражает также древность и былое величие государственности кочевников казахских степей. Образ Алаша-хана – это стадиальный образ, сформировавшийся в древности и бытовавший в последующие эпохи (Смаилов и др., 2001: 534, 537). Этот образ стал стержнеобразующим в передаче государственных традиций у казахов и государственной идеологии казахского общества.

Имея мощный пласт государственных традиций тюркюты могли усовершенствовав опыт предшественников создать собственное государство назвав его «Вечный Эль». Надо заметить, что племена и народы, входившие в «Вечный Эль» сами затем создают свои собственные государственные объединения, это тюргеши, огузы, карлуки и кыпчаки.

Возвращаясь к вождеству, выделим положения Т. Барфилда исследовавшего хуннское общество. Так он замечает: «Поскольку создание государства являлось результатом усилий кочевого лидера и было обречено на распад после его смерти, то для объяснения существования государства у кочевников нет необходимости рассматривать классовые отношения в степи» (Скрынникова, 1997: 12). Это замечание американского антрополога на наш взгляд ошибочно и проистекает из непонимания природы кочевой государственности. Эфемерность государственных образований кочевников еще один миф современных исследователей, нуждающийся в искоренении. Кочевые народы создавали государства, существовавшие длительное время и на огромной территории, это было бы невозможно без устойчивых государственных традиций в Великой степи.

Другое положение Т. Барфилда, что многие организационные принципы и политическая стратегия, развивавшиеся у хунну, послужили основой для других, более известных позже, кочевых государств (Скрынникова, 1997: 12). С этим утверждением можно вполне согласиться, действительно хунны создали первую кочевую империю ставшую прообразом для создания империи тюркютов в форме Тюркского каганата. Кыпчаки переняли эту форму государственного устройства у тюркютов, однако внесли в нее ряд изменений, создав Кыпчакское ханство.

Аналогичные мысли были высказаны еще В.В. Радловым, который один из первых отметил: «Однако и самые страшные из таких государств исчезают бесследно лишь только личность или род, создавший государство, перестает соединять в своем лице всю государственную власть; тогда союз племен распадается… Самое имя прежнего государства в короткое время утрачивается из памяти людей, составляющих его, и его место заступают или названия отдельных племен, или имя нового союза племен, возникшего на развалинах исчезнувшего государства» (Радлов, 1893: 74-75).

Если брать во внимание факт возникновения государства, то можно сказать, что создание многих государств связано с личностями великих людей. Так Франкское государство возникло благодаря Карлу Великому, государство сяньби создал старейшина Таншихуай, империя монголов возникла при Чингис-хане, и таких примеров достаточно много в истории.

Просто надо осознавать, что возникновению государства предшествует долгий период развития, общество накапливает ресурсы и формирует элиту, создаются институты необходимые для появления государства, а лидер выступает, когда условия созданы или почти созданы, и происходит исторический момент создания государства.

По всей видимости, прав хуннолог Н.Н. Крадин выделивший, что нужно посмотреть на кочевников не глазами земледельцев (они варвары, и все у них недоразвитое), а «изнутри», с точки из условий их условий их существования, попытаться объяснить феномен социополитической структуры (Крадин, 1989: 20).

Неавтаркичность экономики кочевников, ее зависимость от природной среды и отсутствие интенсификации в развитии были прямо перенесены в область социополитической организации и государственности кочевников. Следует признать, что экономический фактор важен для общественного развития, но переносить законы экономического развития в область политической и социальной антропологии в корне неверно.

Перейдем непосредственно к рассмотрению чифдом применительно к древнетюркскому обществу. Определимся с понятием: «Чифдом (от англ. Chief «вождь») – это промежуточная форма политической структуры, в которой уже есть централизованное управление и наследственная иерархия правителей и знати, существует социальное и имущественное неравенство, но еще нет формального аппарата принуждения и насилия» (Васильев, 1980: 182). Возьмем определение, предложенное Л.С. Васильевым за основу.

Каковы же признаки характеризующие чифдом? Различные исследователи выдвигают собственные критерии, другие обобщают уже высказанные (Васильев, 1981: 174) и другие (Крадин, 2002: 242-243), (Хазанов, 2001: 280-281).

Общими у всех являются два признака:

1.  Политическая централизация при наследовании власти вождя;

2.  Социальная стратификация общества.

Вышеуказанные признаки, как показало исследование, имели место в Тюркском каганате, с тем уточнением, что наследование верховной власти шло согласно удельно - лествичной системе.

Здесь мы подходим к феномену власти в чифдом, попытаемся разобраться в этом вопросе. Л.С. Васильев считает, что власть в ранних обществах была основана не на принуждении, но на силе норм и традиций и на авторитете руководителя, по мере институционализации авторитета лидеров, к нему добавляются элементы принуждения как существенный момент становления государственности (Васильев, 1980: 181).

Власть кагана в обществе была основана на силе норм и традиций, а также на его личной харизме и его авторитете. Но как же быть с обществами покоренных племен и народов, вассальных государств и империй? Здесь власть могла быть основана только на силе принуждения и если необходимо насилием или дипломатическими средствами. Как быть в подобной ситуации, здесь присутствует явное противоречие.

Нельзя забывать, что чифдом эволюционизировал со временем и имел собственную иерархию:

1.  Простое вождество – один уровень иерархии. Население его невелико, примерно до нескольких тысяч человек (Крадин, 2002: 243);

2.  Сложное (или составное) вождество – состоит из нескольких простых вождеств, которые для удобства редистрибуции были включены в общую структуру в качестве полувассальных сегментов. Их численность измерялась уже десятками тысяч человек. К числу характерных черт составных вождеств можно также отнести весьма вероятную этническую гетерогенность, исключение управленческой элиты и ряда других социальных групп из непосредственной производственной деятельности (Крадин, 2002: 244);

3.  Суперсложное вождество – коумпадные вождества состоят из несколько простых, над субвождями дистриктов (т. е. простыми вождествами) находится верховный вождь, правитель всей политии. Однако Р. Карнейро заметил, что коумпадные вождества при объединении в более крупные политии редко оказываются способными преодолеть сепаратизм субвождей и такие структуры быстро распадаются (Крадин, 2002: 244).

Сам антрополог Р. Карнейро предложил классифицировать вождества на минимальные, типичные и максимальные. Эта типология основывалась только на учете количества включенных в вождество поселений: минимальное вождество включало десяток поселений или около того, типичное – 50 и максимальное – до 100 (Карнейро, 2000: 90).

Основной признак, положенный в фундамент классификаций автора количественный.

Р. Карнейро описывает переход от вождества к государству у индейцев куса в XVI веке, когда налицо была ситуация неповиновения центральной власти: «Верховный вождь… систематически смещал местных политических лидеров завоеванных вождеств и ставил на их место лиц, назначенных по его собственному усмотрению. Новые зависимые субвожди обычно были братьями, или же сыновьями» (Карнейро, 2000: 93). В связи с этим можно вспомнить, что тюрки ашина в завоеванных племенах нередко давали нового правителя эльтебера из своих родственников.

Следует оговориться, что достижения политической и социальной антропологии были характерны для обществ Южной Америки, Австралии, Африки, однако специфика кочевого общества диктует свои корректировки в эти понятия. Нельзя понятия отработанные на индейских племенах Северной Америки безоговорочно применять к кочевым племенам Центральной Азии. Здесь могут возникать ложные аберрации с негативными последствиями.

В надписи есть места где прямо говорится о том, что вожди покоренных племен были из тюрок: 1. «Когда сидел на престоле мой дядя-каган, я сам был шадом над народом тардуш. …отняли племенные союзы и отняли каганов у имевших (во главе у себя своих) каганов… Тюргешский каган был наш же тюрок, (из) нашего же народа» (Малов, 2001: 86). 2. «…был Барс-бег; мы в то время даровали (ему) титул кагана и дали (ему в супружество) мою младшую сестру-княжну» (Малов, 2001: 86-87).

Здесь требуется пояснение, тардуш есть крыло каганата, а не отдельный народ или племя. Фраза «отняли каганов» означает кадровые перестановки в управлении, когда ставили лояльных каганов и не обязательно из среды тюрок. Так тюргешский каган был тюрок. Второй отрывок из источника демонстрирует другой способ создания лояльной социальной опоры каганом. Это возвышение знатного лица из числа знати покоренного народа с заключением династического брака.

Вспомним, что тутуки (наместники) также управляли на местах и осуществляли сбор дани. В этой же связи надо сказать о эльтеберах, вождях племен и племенных союзов, назначаемых (?) каганом из числа верных людей.

Стадию, когда вождество превращалось в государство, Р. Карнейро предложил называть консолидированным вождеством (Карнейро, 2000: 93).

Таким образом, выяснилось, что древнетюркское общество внутри по своему характеру было близким к понятию суперсложное вождество. Можно было ограничиться этим и подвести итог размышлениям по проблеме, но остается еще одна не менее популярная модель государственного устройства – кочевая империя, на ней мы сейчас и остановимся.

У тюркютов, как и у хунну, стержневой идеологией была идея «единодержавия». Этой идеей руководствовались также поздние государственные образования кочевников.

Н.Н. Крадин выделяет три типа кочевых империй, основываясь на формах взаимодействия кочевников и земледельцев (Крадин, 1989: 19-23), (Крадин, 2000: 316). Исследователь определяет «империю» как кочевое общество, организованное по военно-иерархическому принципу, занимающее относительно большое пространство и получающее необходимые нескотоводческие ресурсы, как правило, посредством внешней эксплуатации (грабежей, войн и контрибуций, вымогания «подарков», неэквивалентной торговли, данничества и т. д.) (Крадин, 2000: 315).

В.В. Трепавлов выделяет общие признаки для кочевых империй, в числе которых:

1.  разделение державы на две части;

2.  сюзеренитет над каждой из них особого правителя;

3.  принадлежность соправителя к одному роду с верховным каганом;

4.  соправители не наследовали каганский престол и ряд других признаков (Трепавлов, 1993: 95).

Н.Н. Крадин предлагает свои критерии кочевой империи:

1.  многоступенчатый иерархический характер социальной организации, пронизанный на всех уровнях племенными и надплеменными генеалогическими связями;

2.  дуальный (на крылья) или триальный (на крылья и центр) принцип административного деления империи;

3.  военно-иерархический характер общественной организации «метрополии», чаще всего по «десятичному» принципу;

4.  ямская служба как особый способ организации административной инфраструктуры;

5.  специфическая система наследования власти (империя – достояние всего ханского рода, институт соправительства, курултай);

6.  особый характер отношений с земледельческим миром (Крадин, 2000: 315), (Крадин, 2001: 25).

Наибольшее значение исследователи уделяют последнему признаку. Можно с большим или меньшим основанием причислять каганаты тюрок в разряд кочевых империй, если принимать за основу вышеперечисленные признаки.

Империя в своей основе подразумевает:

1.  Территорию;

2.  Колониальные или зависимые владения.

При чем необходимо наличие «центра» или «метрополии» и «периферии», при этом они могут быть неравнозначными по уровню развития, что вполне естественно.

Ш. Эйзенштадт по этому случаю выделяет, в имперских, а в значительной степени и в имперско-феодальных системах существовала сильная выделенность центра по отношению к периферии, представление о нем как об особой символической и организационной единице. В таких обществах центр обычно стремится не только извлекать ресурсы из периферии, но также проникать на нее, подвергать перестройке ее духовно-символические принципы, а организационно – мобилизовать ее для своих целей. Вместе с тем возникала и возможность для воздействия хотя бы какой-то части периферии на центр (Эйзенштадт, 1999: 176-177).

Можно согласиться с подобной трактовкой вопроса, «центр» и «периферия» воздействовали друг на друга, можно предположить, что подобное воздействие изменяло политическую и даже социальную организации обществ входивших в состав империи.

Можно ли считать, что каганат тюрков был государством? Н.Н. Крадин попытался сопоставить империю хунну с ранним государством Х. Классена и выделил четыре пункта, по которым хунну не вписывались в определение раннего государства:

1.  Общие социально-политические указатели;

2.  Налогообложение, права и обязанности граждан;

3.  Специализированный административный аппарат;

4.  Право и законы (Крадин, 2002: 238-240).

Возможно, что хунны не достигли уровня раннего государства, это требует подробного анализа, но говорить подобное о тюркютах преждевременно. Под первым пунктом подразумевается урбанизация и инфраструктура. Данные археологии и письменные источники не сообщают нам о городах тюрков, но если брать империю тюркютов с соседними городскими оазисами Средней Азии, то наличие развитого городского строительства не оставляет сомнений. Роль инфраструктуры выполняла ямская служба, это было характерно для хунну и монголов.

Налогообложение в среде тюркютского народа не было, т. к. облагать налогами собственное войско было не только опасным делом, но и бессмысленным. Войско само обеспечивало свой народ захваченной добычей и постоянным поступлением дани. При этом воины уже несли пожизненную воинскую повинность.

Китайские источники мало сообщают о налогообложении у тюрок-тугю: «Письмен не имеют. Количество требуемых людей, лошадей, податей и скота считают по зарубкам на дереве» (Бичурин, 1998: 233). О наличие собственной письменности тюрок нам уже известно, но что же это за зарубки на дереве? Можно ли отождествлять древнетюркские рунические знаки с этими «зарубками» на дереве? Если да, то можно говорить о наличие собственной фискальной документации у тюрок. Правда, до нас не дошел ни один «документ», это легко объяснимо дерево не долговечно.

 К счастью до нас дошло историческое свидетельство Моисея Каганкатваци описавшего систему обложения подданных в Тюркском каганате: «Князь севера навел страх и ужас по всей земле. Он отправил смотрителей за всякого рода ремесленниками, имеющими познания в золотопромывании, добывании серебра, железа и в выделке меди. Он требовал также пошлины с товаров и ловцов на рыбных промыслах великих рек Куры и Аракса, вместе с тем и дидрахму по обыкновенной переписи царства персидского» (Гумилев, 1993: 55).

По-видимому, собственной фиксированной системы в каганате не было, иначе, зачем требовали «дидрахму по обыкновенной переписи царства персидского». Но остается фактом обложение податями, взимание пошлин и контроль за ремесленниками и рудокопами. Необходимо выделить, что подати имели денежный характер, а пошлины могли иметь натуральный.

Права и обязанности граждан в источниках фактически не освещаются, имеются лишь косвенные указания на их наличие. Так в китайском источнике говорится: «За славу считают умереть на войне, за стыд – кончить жизнь от болезни. Обыкновения их вообще сходны с хуннускими» (Бичурин, 1998: 235).

Отсюда можно сделать вывод, что основной обязанностью была воинская повинность, и соответственно семьи должны были обеспечивать воинов всем необходимым. Подразумевающаяся ямская служба обязывает поставку лошадей от местного населения. Это справедливо для тюркютов, в отношении оседлых народов обязанности были другими.

Права свободных древних тюрок исходили из норм обычного права, где защищались их личные права и свободы.

Специализированный административный аппарат, под ним подразумеваются профессиональные бюрократы осуществлявшие сбор налогов в пользу центрального правительства. Н.Н. Крадин причисляет к их числу хуннских «гудухоу» (Крадин, 2002: 148-149, 240). У тюркютов к числу профессиональных бюрократов можно «буйруков», «тутуков» и «тарканов». В обязанности этого аппарата вменялся сбор дани и податей, управление покоренными землями и укрепление централизованной власти кагана в среде кочевого населения.

Каган и буйруки: «…держали племенной союз…творили суд» (Малов, 2001: 83). В древнетюркской рунической надписи говорится: «…народ, …упразднивший (свои) тюркские установления, (этот-то народ) он привел в порядок и наставил по установлениям моих предков…» (Малов, 2001: 85). Под установлениями понимаются право и законы, политическая организация и общественное устройство.

На наличие у тюркютов правовой ответственности указывает исторический источник: «По их уголовным законам: бунт, измена, смертоубийство, прелюбодеяние с женой чьею-либо, похищение спутанной лошади – наказываются смертью. За увечье в драке платят вещами, смотря по увечью. Повредивший глаз повинен отдать дочь, а если нет дочери, должен отдать женино имущество; изувечивший какой-либо член тела платит лошадь; укравший лошадь и другие вещи платит в десять крат против стоимости покражи» (Бичурин, 1998: 234).

Некоторые сведения о нормах обычного права имеются у хивинского историка Абулгазы «О заветах огуского иля» (Кононов, 1958: 54). Необходимо заметить, что обычное право тюркютов удивительным образом схоже с обычным правом казахов (Культеев и др., 1998). Это еще одно свидетельство в пользу преемственности государственности у кочевых народов степей Евразии.

Заключение. Таким образом, мы пришли к заключению о том, что тюрки-тугю основали свое собственное самостоятельное государство. Каганат по уровню своего развития вполне можно отождествить с ранним государством Х. Классена.

Эль это модель идеального государственного устройства древних тюрок, доминирующими идеями которого являются господство, контроль и порядок, его появлению предшествовал длительный процесс эволюции государственности. Для появления государства требуются определенные условия, в их числе:

·  Элитные группы;

·  Ресурсы;

·  Образцы социальных отношений;

·  Опыт государственного строительства.

Традиции государственности в кочевом обществе бережно хранились и передавались из поколения в поколение в форме устных исторических преданий и памятниках письменности. Государственность у кочевников, по-видимому, представлялась в виде стадиальных образов или легендарными личностями. Например: Алаша-хан. У тюрок это могли быть Бумын и Истеми каганы, как легендарные первопредки, основатели государства.

Недолговечность и даже эфемерность кочевых империй, отмечаемая большинством исследователей, исходит из непонимания процесса государственности у кочевников. Сменялись государственные образования, но в их основе оставались одни и те же племена и народы. Государственная культура развивалась кочевыми народами, опыт государственного строительства совершенствовался и обогащался опытом соседних государств. Этот процесс был долгим и лег в основу поздних кочевых государств, таких как Казахское ханство.

Рассмотрение вождества и кочевой империи применительно к каганатам тюрков-тугю привело нас к парадоксальному выводу. В среде собственного народа каган был вождем и родоначальником, наделенным божественной благодатью и яркой харизмой лидера. В масштабе завоеваний тюрок каган не являлся простым вождем, он был завоевателем, императором наделенной огромной властью основанной, уже не на нормах и традициях, как при вождестве, а аппарате насилия и принуждения. Другими словами внешние признаки Тюркского каганата соответствуют раннему государству, по своей природе это государственное образование было кочевой империей, а внутри тюркютского общества вождеством. Таким, на наш взгляд, представляется характер древнетюркского государства согласно концепциям политической антропологии.

Список источников и литературы:

Айдаров Г. Култегін ескерткіші. Зерттеунама. – Алматы: «Ана тілі», 1995. – 232 с.

Айдаров Г. Язык орхонских памятников древнетюркской письменности VIII века. – Алма-Ата: Наука, 1971. – 380 с.

Айдаров Г. Язык орхонского памятника Бильге-кагана. – Алма-Ата: Наука, 1965. – 94 с.

Базен Л. Концепция возраста у древних тюркских народов. // Зарубежная тюркология. Вып.1. Древние тюркские языки и литературы. – Москва: «Наука» Главная редакция восточной литературы, 1986. – 384 с. – С. 361-378.

Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Том I. – Алматы: ТОО «Жалын баспасы», 1998. – LL XIV + 390 с.

Васильев Д.Д. Самая северная руническая надпись на Енисее. // TURKOLOGICA. 1986. К восьмидесятилетию академика А.Н. Кононова. – Алма-Ата: Наука, 1986. – 304 с.

Васильев Л.С. Протогосударство – чифдом как политическая структура // Народы Азии и Африки. – 1981. – № 6. – С. 157-175.

Васильев Л.С. Становление политической администрации (от локальной группы охотников и собирателей к протогосударству-чифдом). // Народы Азии и Африки. – 1980. – № 1. – С. 172-186.

Габен А. Древнетюркская литература. // Зарубежная тюркология. Вып.1. Древние тюркские языки и литературы. – Москва: «Наука» Главная редакция восточной литературы, 1986. – 384 с.

Гумилев Л.Н. Древние тюрки. – Москва: Товарищество «Клышников Комаров и К», 1993. – 527 с.

Жолдасбеков М. Орхон ескерткіштерінін матіні. // Орхонские надписи. Кюль-тегин. Бильге-каган. Тоньюкук. – Семей: МКА, 2001. – 256 с.

Жумаганбетов Т.С. Власть кагана в древнетюркской государственной организации // Вестник Челябинского государственного университета. – 2008. – № 34. С. 14-19.

Карнейро Р. Процесс или стадии: ложная дихотомия в исследовании истории возникновения  государства. // Альтернативные пути к цивилизации: коллективная монография. / Под ред. Н.Н. Крадина, А.В. Коротаева, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынши. – Москва: Логос, 2000. – 368 с.

Кононов А.Н. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-Гази хана хивинского. – Москва-Ленинград: Издательство АН СССР, 1958. – 290 с.

Кормушин И.В. Текстологические разыскания в области енисейской руники (к вопросу о женских поминальных надписях). // TURKOLOGICA. 1986. К восьмидесятилетию академика А.Н. Кононова. – Алма-Ата: Наука, 1986. – 304 с.

Крадин Н.Н. Империя Хунну. Изд. 2-е, перераб. и доп. – Москва: Логос, 2002. – 312 с.

Крадин Н.Н. Кочевая империя как социополитическая система. // Проблемы археологии скифо-сибирского мира (социальная структура и общественные отношения). Тезисы всесоюзной археологической конференции. Часть I. - Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1989. – 153 с. – С. 19-23.

Крадин Н.Н. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция. // Альтернативные пути к цивилизации: коллективная монография. / Под ред. Н.Н. Крадина, А.В. Коротаева, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынши. – Москва: Логос, 2000. – 368 с.

Крадин Н.Н. Общественный строй кочевников: дискуссия и проблемы // Вопросы истории. – 2001. – № 4. – С. 21-32.

Кузембаев Н.Е. К понятию «эль» в древнетюркском обществе: историография проблемы. // Молодежь и актуальные проблемы современного мира: Материалы региональной научно-практической конференции молодых ученых, аспирантов и студентов, посвященной 30-летию Карагандинского государственного университета им. Е.А. Букетова. – Караганды: Издательство КарГУ, 2002. – 193 с.

Культеев Т.М., Мосевич Т.М., Шакаев Г.Б. Материалы по казахскому обычному праву. // Научно – популярное издание / Алматы: Жалын, 1998. – 464 с.

Кшибеков Д. Кочевое общество: генезис, развитие, упадок. – Алма-Ата: Наука, 1984. – 238 с.

Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии, Дальнего Востока. – Москва: Издательство восточной литературы, 1961. – 392 с.

Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Москва-Ленинград, 1951.; МаловС.Е. ПамятникидревнетюркскойписьменностиМонголии и Киргизии. Москва-Ленинград, 1959. // Орхонские надписи. Кюль-тегин. Бильге-каган. Тоньюкук. – Семей: МКА, 2001. – 256 с.

Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. – Москва-Ленинград: Издательство АН СССР, 1951. – 452 с.

Малов С.Е. Таласские эпиграфические надписи. МатериалыУзкомстариса. Выпуск 6-7. – Москва-Ленинград: Изд-во АН СССР, 1936. – 39 с.

Писаревский Н.П. Социальная организация кочевников степи и лесостепи Евразии эпохи раннего железного века в советской археологии середины 20-х – первой половины 30-х гг. // Проблемы археологии скифо-сибирского мира (социальная структура и общественные отношения). Тезисы всесоюзной археологической конференции. Часть I. – Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1989. – 153 с.

Радлов В.В. К вопросу об уйгурах. – Санкт-Петербург, 1893. – 130 с.

Радлов В.В., Мелиоранский П.М. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдаме. – Санкт-Петербург, 1897 г. // Орхонские надписи. Кюль-тегин. Бильге-каган. Тоньюкук. – Семей: МКА, 2001. – 256 с.

Скрынникова Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. – Москва: Изд. Фирма «Восточная литература» РАН, 1997. – 216 с.

Смаилов, Ошанов, 2001 - Смаилов Ж.Е., Ошанов О.Ж. Этноарх Алаша-хан. // Древнетюркская цивилизация: памятники письменности: (Материалы международной научно-теоретической конференции, посвященной 10-летию независимости Республики Казахстан, г. Астана, 18-19 мая 2001 г.). –Алматы, 2001. – 584 с.

Стеблева И.В. Поэзия тюрков VI-VIII веков. –Москва, 1965. // Орхонские надписи. Кюль-тегин. Бильге-каган. Тоньюкук. – Семей: МКА, 2001. – 256 с.

Стеблева И.В. Поэзия тюрков VI-VIII веков. – Москва: «Наука» Главная редакция восточной литературы, 1965. – 148 с.

Таскин В.С. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху. – Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1984. – 488 с.

Торланбаева К.У. Культ вождя в формировании военной власти в кочевых обществах // Кочевая цивилизация: наследники и судьбы. – Алматы, 2016. – С. 12-18.

Торланбаева К.У. Наследование и наследие в центрально-азиатских империях // Сборник материалы Международной научно-теоретической конференции «Эволюция политической власти в древней, средневековой и новой истории Казахстана и сопредельных государствах». – Алматы: Институт истории и этнологии, 2016. – С. 54-77.

Торланбаева К.У. К вопросу о племенном правлении у тюрков. // Сборник статей Международной конференции «Политическая антропология традиционных и современных обществ». – Владивосток, 2012. – С. 401-416.

Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в. Проблема исторической преемственности. – Москва: Издательство «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1993. – 168 с.

Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. Издание 3-е, доп. – Алматы: Дайк – Пресс, 2000. – 604 с.

Хазанов А.М. Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей. – Москва: Издательство «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1976. – 343 с.

Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительноеизучениецивилизаций. / Пер. сангл. А.В. Гордонапод ред. Б.С. Ерасова. –Москва: Аспект Пресс, 1999. – 416 с.

References:

Aidarov G. Kultegin eskertkishi.[Statue of Kultegin]. Zertteunama. – Almaty: «Ana tili», 1995. – Pp. 232. [In Russian].

Aidarov G. Yazik orkhonskih pamyatnikov drevnetyurkskoy pismennosti VIII veka. [The language of the Orkhon monuments of the ancient Turkic writing of the 8th century]. – Alma-Ata: Nauka, 1971. – Pp. 380. [In Russian].

Aidarov G. Yazik orkhonskogo pamyatnika Bilge-kagana [The language of the Orkhon monument of Bilge Kagan]. – Alma-Ata: Nauka, 1965. – Pp. 94. [In Russian].

Bazen L. Kontsepcia vozrasta u drevnih tyurkskih narodov. [The concept of age among the ancient Turkic peoples] Foreign Turkology. Vip. 1. Ancient Turkic languages and literatures. – Moskva: Nauka. Main editorial board of oriental literature, 1986. – Pp. 384. [In Russian].

Bichurin N. Ya. Sobranie svedenii o narodah, obitavshih v Sredney Azii v drevnie vremena. [Collection of information about the peoples who lived in Central Asia in ancient times]. Tom 1. –Almaty: TOO Zhalyn Baspasi, 1998. LL XIV. –Pp. 390. [In Russian].

Eisenstadt S. Revolyucia I preobrazovanie obshestv. Sravnitelnoe izuchenie civizacii. [Revolution and transformation of societies. Comparative study of civilizations].–Moskva: Aspekt Press, 1999. – Pp. 416. [In Russian].

Gaben A. Drevnetyurkskaya literature. [Ancient Turkic literature]. Foreign Turkology. Vip. 1. Ancient Turkic languages and literatures. –Moskva: Nauka. Main editorial board of oriental literature. 1986. –Pp. 384. [In Russian].

Gumilev L.N. Drevnie tyurki. [Ancient Turks]. – Moskva: Partnership «Klyshnikov Komarov and K», 1993.– Pp. 527. [In Russian].

Karneiro R. Protcess ili stadii: lozhnaya dihotomia v issledovanii istorii voniknoveniya gosudarstva. [Process or stages: a false dichotomy in the study of the history of the emergence of the state]. Alternative paths to civilization: a collective monograph. Edited by: N.N. Kradin, A.V. Korotaev, D.M. Bondarenko, V.A. Linshi. – Moskva: Logos. 2000. – Pp. 368. [In Russian].

Khazanov A.M. Kochevniki I vneshnii mir. [Nomads and the outside world]. Edition 3 Additional. –Almaty: Daik-Press, 2000. – Pp. 604. [In Russian].

Khazanov A.M Socialnya istoriya skifov. Osnovnie problem razvitiya drevnih kochevnikov evraziiskiih stepey. [Social history of the Scythians. The main problems of the development of the ancient nomads of the Eurasian steppes]. – Moskva: Edition Nauka, Main editorial board of oriental literature, 1976. – Pp. 343. [In Russian].

Kononov A.N. Rodoslovnaya Turkmen. Sochinenie Abu-l-Gazi khana Khivinskogo. [Pedigree of the Turkmen. Composition of Abulgazi Khan Khiva]. – Moskva-Leningrad: Izdatelstvo AN USSR, 1958. – Pp. 290. [InRussian].

KormushinI.V. Tekstologicheskieraziskaniyavoblastieniseiskoyruniki (kvoprosuozhenskihpominalnihnadpisyah). [Textological research in the field of the Yenisei runic (on the issue of female memorial inscriptions)]. TURKOLOGICA. 1986. On the occasion of the 80th birthday of Academician A.N. Kononov. –Alma-Ata: Nauka, 1986. –Pp. 304. [In Russian].

Kradin N.N. Imperiya Khunnu. [Empire of Huns]. Ed. 2. Rec. and Add. –Moskva: Logos. 2002. –Pp. 312. [InRussian].

Kradin N.N. Kochevaya imperiya kak sociopoliticheskaya sistema. Problemy arkheologii skifo-sibirskogo mira (socialnaya struktura I obshestvennie otnosheniya). Tezisy vsesoyuznoy arkheologicheskoy konferencii. Chast 1. [A nomadic empire as a sociopolitical system. Problems of archeology of the Scythian-Siberian world (social structure and social relations). Abstracts of the All-Union Archaeological Conference. Part I.]. –Kemerovo: Kemerovsk Government University. 1989. –Pp. 153. [In Russian].

Kradin N.N. Kochevniki, mir-imperii I socialnaya evoluytcia. [Nomads, world-empires and social evolution]. Alternative paths to civilization: a collective monograph. Edited by N.N. Kradin, A.V. Korotaev, D.M. Bondarenko, V.A. Linshi. –Moskva: Logos. 2000. –Pp. 368. [In Russian].

Kradin N.N. Obshestveniy stroy kochevnikov: disskusiya I problemy. [Social system of nomads: discussion and problems]. Questions of history. –2001. –№ 4. –Pp. 21-32. [InRussian].

Kshibekov D. Kochevoe obshestvo: genesis, razvitie, upadok. [Nomadic society: genesis, development, decline]. – Alma-Ata: Nauka, 1984. – Pp. 238. [In Russian].

Kulteev T.M., Mosevich T.M., Shakaev G.B. Materialy po kazahskomu obichnomu pravu. [Materials on Kazakh customary law]. Popular science edition. –Almaty, 1998. –Pp. 468. [InRussian].

Kuzembayev N.E. K ponyatiyu «El» v drevnetyurkskom obshestve: istoriografiya problemy. [Towards the concept of "el" in ancient Turkic society: historiography of the problem]. Youth and topical problems of the modern world: Materials of the regional scientific-practical conference of young scientists, graduate students and students, dedicated to the 30th anniversary of the Karaganda State University named after E.A. Buketov. Karagandy; Izdatelstvo KarGU. –2002. –Pp. 193. [In Russian].

Kyuner N.V. Kitaiskie izvestiya o narodah Yuzhnoy Sibiri, Centralnoi Asii, Dalnego Vostoka. [Chinese news about the peoples of South Siberia, Central Asia, the Far East]. Moskva: Oriental Literature Publishing House. –1961. –Pp. 392. [In Russian].

Malov S.E. Pamyatniki drevnetyurkskoy pismennosti. [Monuments of ancient Turkic writing]. Moskva-Leningrad. 1951. Malov S.E. Monuments of ancient Turkic writing in Mongolia and Kyrgyzstan. –Moskva-Leningrad, 1959. Orkhon inscriptions. Kul-Tegin. Bilge-kagan. Tonyukuk. –Semey: MKA, 2001. – Pp. 256. [In Russian].

Malov S.E. Pamyatniki drevnetyurkskoy pismennosti, Teksti I issledovaniya. [Monuments of ancient Turkic writing. Texts and research] –Moskva-Leningrad: Publisher AN USSR, 1951. –Pp. 452. [InRussian].

Malov S.E. Talasskie epigraficheskie nadpisi. [Talas epigraphic inscriptions]. Materials of uzkom Staris.  Release 6-7. –Moskva-Leningrad: PublisherANUSSR, 1936.–Pp. 39. [InRussian].

PisarevskiyN.P. SocialnayaorganizaciakochevnikovstepiIlesostepiEvraziiepohirannegozheleznogovekavsovetskoyarheologiiserediny 20-h – pervoypoloviny 30-hgg. [The social organization of the nomads of the steppe and forest-steppe of Eurasia of the Early Iron Age in Soviet archeology in the mid-20s - first half of the 30s]. Problems of archeology of the Scythian-Siberian world (social structure and social relations). Abstracts of the All-Union Archaeological Conference. Part I. –Kemerovo: Kemerovo Government University. –1989. –Pp. 153. [InRussian].

Radlov V.V. K voprosu ob uigurah. [On the question of the Uighurs]. –Sankt-Peterburg, 1893. –Pp. 130. [In Russian].

Radlov V.V., Melioranskiy P.M. Drevnetyurkskie pamyatniki v Kosho-Caidame. [Ancient Turkic monuments in Kosho-Tsaidam]. –Sankt-Peterburg, 1893. Orkhon inscriptions. Kul-Tegin. Bilge-kagan. Tonyukuk. –Semey: MKA, 2001. Pp. 256. –Pp. 15-63. [In Russian].

Skrinnikova T.D. Kharizma I vlast v epohu Chingis-Khana. [Charisma and power in the era of Genghis Khan]. –Moskva: Publisher firm «East litarature» RAN, 1997. –Pp. 216. [InRussian].

Smailov Z.E., Oshanov O.Z. Etnoarh Alasha-khan. [Ethnoarch Alasha Khan]. Ancient Turkic civilization: written monuments: (Materials of the international scientific-theoretical conference dedicated to the 10th anniversary of the independence of the Republic of Kazakhstan. Astana. 18-19 th of May 2001). –Almaty, 2001. –Pp. 584. [In Russian].

Stebleva I.V. Poeziya Tyurkov VI-VIII vekov. [Poetry of the Turks of the VI-VIII centuries]. – Moskva, 1965. Orkhon inscriptions. Kul-Tegin. Bilge-kagan. Tonyukuk. –Semey: MKA, 2001. –Pp. 256. [In Russian].

Stebleva I.V. Poeziya Tyurkov VI-VIII vekov. [Poetry of the Turks of the VI-VIII centuries]. –Moskva: Nauka, Main editorial board of oriental literature, 1965. –Pp. 148. [In Russian].

Taskin V.S. Materialy po istorii drevnih kochevih narodov gruppi dunkhu. [Materials on the history of the ancient nomadic peoples of the Donghu group]. – Moskva: Nauka, Main editorial board of oriental literature, 1984. – Pp. 488. [In Russian].

Torlanbayeva K.U. Kult vozhdya v formirovanii voennoy vlasti v kochevih obshestvah. [The cult of the leader in the formation of military power in nomadic societies]. NomadicCivilization: HeirsandFates. –Almaty, 2016. –Pp. 12-18. [InRussian].

Torlanbayeva K.U. Nasledovanie I nasledie v centralno-aziatskih imperiyah. [Inheritance and legacy in the Central Asian empires]. Collection of materials of the International scientific and theoretical conference «Evolution of political power in the ancient, medieval and modern history of Kazakhstan and neighboring states». –Almaty: Institute of History and Ethnology. 2016. –Pp. 54-57. [InRussian].

Torlanbayeva K.U. K voprosu o plemennom pravlenii u tyurkov. [On the issue of tribal rule among the Turks]. Collection of articles of the International Conference «Political Anthropology of Traditional and Contemporary Societies». –Vladivostok, 2012. – Pp. 401-416. [InRussian].

Trepavlov V.V. Gosudarstveniy story Mongolskoy imperii XIII v. Problema istoricheskoy preemstvennosty. [State system of the Mongol Empire in the 13th century. The problem of historical continuity]. –Moskva: Publisher Nauka, Main editorial board of oriental literature, 1993. –Pp. 168. [InRussian].

Vasiliev D.D. Samaya severnaya runicheskaya nadpis na Enisee. [The northernmost runic inscription on the Yenisei]. TURKOLOGICA. On the occasion of the 80th birthday of Academician A.N. Kononov. – Alma-Ata: Nauka, 1986. –Pp. 304. [In Russian].

Vasiliev L.S. Protogosudarstvo – chifdom kak politicheskaya struktura. [Proto-state - chiefdom as a political structure]. Peoples of Asia and Africa. –1981. –№ 6. –Pp. 157-175. [In Russian].

Vasiliev L.S. Stanovlenie politicheskoy administracii (ot lokalnoi gruppi okhotnikov I sobiratelei k protogosudarstvu-chifdom). [Formation of a political administration. From a local group of hunter-gatherers to a proto-state-chiefd]. Peoples of Asia and Africa, 1980. – № 1. –Pp. 172-186. [In Russian].

Zholdasbekov M. Orkhon eskertkishterinin matini. Orkhonskie nadpisi. Kul – Tegin. Bilge – kagan. Tonyukuk. [Text of Orkhon monuments. Orkhon inscriptions. Kul – Tegin. Bilge – kagan. Tonyukuk]. –Semey: MKA, 2001. –Pp. 256. [In Russian].

Zhumaganbetov T.S. Vlast kagana v drevnetyurkskoy gosydarstvennoy organizacii. [The power of the kagan in the ancient Turkic state organization]. VestnikofChelyabinskStateUniversity. –2008. –№ 34. –Pp. 14-19. [InRussian].

ҒТАМР 03.61.21

ЕЖЕЛГІ ТҮРКІЛЕРДІҢ САЯСИ АНТРОПОЛОГИЯСЫ ЖӘНЕ КӨШПЕЛІ МЕМЛЕКЕТТІЛІГІНІҢ ЕРЕКШЕЛІГІ

А.Р. Тусупов¹

¹Магистрант. Павлодар Педагогикалық Университеті.

Қазақстан, Павлодар қ.

Аңдатпа. Қазіргі тарих ғылымында Солтүстік Америка, Африка, Океания және Австралия үндістерінің қарабайыр мәдениеттерін зерттеуге байланысты Батыста пайда болған саяси антропологияның әдістері мен тұжырымдамаларына негізделген зерттеулердің өзектілігі артып келеді. Сонымен бірге, Орталық Азияның көшпелі халықтары туралы Т.Барфильд және А.М.Хазанов сияқты бірнеше зерттеушілерді қоспағанда, Батыс антропологтарының назарынан тыс қалды. Алайда, бұл мәселені қарастыру әлеуеті тек эвристикалық ғана емес, сонымен бірге нақты тарихи қызығушылық тудырады. Зерттеу барысында түркілердің өз дербес мемлекетін құрғанын анықтадық. Қағанатты өзінің даму деңгейі бойынша ертедегі Х. Классен мемлекетімен теңестіруге болады. Көшпелі қоғамдағы мемлекеттілік дәстүрлері мұқият сақталып, ұрпақтан-ұрпаққа ауызша тарихи аңыздар мен жазба ескерткіштері түрінде беріліп отырды. Көшпенділердегі мемлекеттілік стадион бейнелері немесе аты аңызға айналған тұлғалар түрінде көрінген сияқты. Мысалы: Алаш-хан. Түріктерде бұл Бумын мен Истеми қағанның аты аңызға айналған ата-бабалары, мемлекеттің негізін қалаушылар болуы мүмкін. Түрік қағанатының сыртқы белгілері Ерте мемлекетке сәйкес келеді, табиғаты бойынша бұл мемлекеттік құрылым көшпелі империя, ал түркітілдес қоғам ішінде өзіндік мемлекет болды. Осылайша, біздің ойымызша, саяси антропология тұжырымдамаларына сәйкес ежелгі түркі мемлекетінің сипаты көрінеді.

Түйін сөздер: саяси антропология, көшпелі мемлекеттілік, Түркі қағанаты, мемлекет, бірегейлік, түркі елі.

IRSTI 03.61.21

POLITICAL ANTHROPOLOGY AND SPECIFICITY

OF THE NOMADIC STATEHOOD OF THE ANCIENT TURKS

A.R. Tussupov¹

¹Pavlodar Pedagogical University, Master’s student.

Kazakhstan, Pavlodar.

Abstract. In modern historical science, studies based on the methods and concepts of political anthropology that originated in the West in connection with the study of the primitive cultures of the Indians of North America, Africa, Oceania and Australia are becoming increasingly important. At the same time, the nomadic peoples of Central Asia fell out of sight of Western anthropologists, with the rare exception of several researchers such as T. Barfield and A.M. Khazanov. However, the potential for considering this problem is not only of heuristic, but also specifically of historical interest. In the process of research, we found out that the Tugyu Turks founded their own independent state. The kaganate, in terms of its level of development, may well be identified with the early state of H. Klassen. The traditions of statehood in the nomadic society were carefully preserved and passed on from generation to generation in the form of oral historical legends and written monuments. Statehood among the nomads, apparently, was presented in the form of stage images or legendary personalities. For example: Alasha Khan. Among the Turks, it could have been Bumyn and Istemi Kagans, as legendary ancestors, founders of the state. The external signs of the Türkic Kaganate correspond to the early state, by its nature this state formation was a nomadic empire, and within the Türkut society it was a chiefdom. This, in our opinion, is the nature of the ancient Turkic state according to the concepts of political anthropology.